Panacea (СИ)

Тэ нерасторопно поднялся с колен, воздев кровоточащую руку над головою, бледнея и беззвучно шевеля губами. Хосок распознал знакомое звенящее наполнение вакуума вокруг. Такое находится вне возможностей доступной простым смертным магии. Даже Хосок, преуспевший в изучении телепортации, еще ни разу не видел формирования перехода из ничего, без зелий, печатей, атрибутики. Тем более было неясно, откуда Тэхён черпает силы. Вокруг него же самого заклятье не складывалось, и это двинуло Хосока на страшную мысль, которую он произнес вслух, а Чимин передал Чонгуку.

Тэхён не может переместиться с ними.

Откуда ни возьмись, свистнула стрела. И еще одна – пробила одному из нападавших бедро. Лес заполнился жутким жалобным воем, подхватываемым остальным многоголосьем на много миль дальше, пробуждая застывшие фигуры от гипнотического сна.

Прежде чем успели опомниться, Чонгук, поборов оцепенение, вспорол дистанцию до Тэхёна в три прыжка, но позади уже подрывалась взрывчатка, напуская вибрации и дым, а впереди разверзалась ослепляющая вспышка.

Со всей мочи Хосок вжался в лапу Чимина. Последнее, что он увидел – исчезающие контуры черного волка, так и не достигшего своей цели и целое поле мертвых людей.

***

Хосок полагал, что они очнутся в копоти и грязи, бесхозно брошенными в снег, но слышен треск огня и чувствуется, как плещется тепло. Почти как дома. Пахнет медом и клевером.

Руки у Хосока перевязаны бинтовыми тряпицами, какие есть и не у каждого знахаря, полученные царапины уже затянулись, да и по самочувствию вполне можно сказать – тело знатно подлатано.

Открыв глаза, Хосок уткнулся взглядом в перевязанного Чимина, мирно сопящего на противоположной кровати.

Дом из древесного сруба, от устья печи и зажженных лампадок пляшут по стенам причудливые тени. На печной плите шипит чугунный чайник, а в чугунке булькает рядом что-то вкусное с пряностями. Чистое и уютное убранство: пол застелен бежевой медвежьей шкурой, под потолком на натянутых нитях покачиваются травы, соцветия и сушеные веточки, пучки чеснока и можжевельника. На двери венок из омелы, на кухонных полках целая коллекций зелий, масел и порошков, разбитых по назначению. У платяного шкафа маленький круглый столик, заваленный книгами и чертежами – похоже на рабочее место.

Из мебели на кухоньке виднеются грубо сколоченные стулья и стол, на котором в закрытых плошках ожидают яства… За окном, затянутым ледяными узорами, пляшут по кедровой ветке снегири.

Поднявшись, Хосок надел наготовленную для него одежду. Чонгука он обнаружил в дальнем конце комнаты, за твидовой шторой. Его сон казался летаргическим и глубоким, после пережитого он пребывал в покое, отличающемся от покоя Чимина. Вероятно, и лекарства для него были наготовлены иные, и заклинания прочтены другого толка. Кто бы ни был их спаситель, надо отдать ему должное - он мастер своего дела.

Затем Хосок догадался снять чугунок с рисовой кашицей и приступил к еде, покончив со своей порцией с недюжинным аппетитом. Он как раз вытирал рот, когда входная дверь распахнулась, и вошел высокий человек в толстой кухлянке.

Хосок мгновенно выпрямил спину и приоткрыл рот от удивления, не веря своим глазам. На виске пришедшего седовласого красовалась витиеватая татуировка, какими заклеймила раньше история пятерку самых выдающихся колдунов, которых и прозвали - «Квин». Поразительно: седой, а выглядит на человеческие двадцать.

Повесив одежду на крючок и преспокойно сменив оленьи унты на чуньки, хозяин избы пронес сумку с запасами на кухню и, поприветствовав Хосока, принялся раскладывать по шкафчикам еду, ссыпал в деревянную вазу добытые из поселения квашеные яблоки.

— Хорошо спалось? — спросил он, присвистывая и улыбаясь.

— Более чем… — Хосок вжался в спинку стула. — Спасибо, спасибо вам за всё .

— Ну что ты робеешь-то? Спроси давай, тот ли я столетний старик, которого вы ищете.

— По-моему, тот самый, — сам ответил Хосок и всплеснул руками. — Не верится! Да как так…? Вот это да! С ума сойти. Господи, неужели…

Засмеявшись, мудрец подхватил дошедший до закипания чайник и, разлив ароматного имбирно-коричного чая, сел напротив.

— Чон Хосок, значит. Слышал я про твои успехи, ты большой молодец.

— А как к вам обращаться?… — благоговея, спросил Хосок.

— Пожалуй, лучше назвать настоящее свое имя. Нужно быть максимально откровенным, — и, сделав глоток чаю, мудрец представился: — Ким Намджун.

Но кажется и последовавшие разговоры о том, как Намджун выходил троицу и рассказы о житие в неприветливых холодных землях, не вытравили с лица Хосока тревоги.

— Знаю, о чем ты печалишься, — заметил Намджун.

— Он пожертвовал собой, чтобы спасти нас… — глаза Хосока наполнились слезами, тем не менее, предложенный стариком пирог он взял. — Вкуснятина какая… Говорю, вот же дурак этот Тэхён!…

Тогда Намджун тяжко вздохнул, разделяя боль не меньшую.

— Конечно, я не возьмусь утверждать наверняка, но неужто ты думаешь, что Альтара так просто может погибнуть? Я уверен, что Тэхён жив. И еще мне очень жаль, что я не успел вмешаться вовремя.