Пандемия в зените

Перешагнув порог, Альберт Борисович, Таня и Додж вздрогнули от неожиданности. Прямо над ними раздался резкий оглушительный раскат грома, и мгновение спустя крупные капли дождя застучали по крыше. Люди преодолели страх и двинулись дальше.

Дом был одноэтажный, «гости» обошли все комнаты, никого не нашли и немного успокоились. Внимание Хаимовича привлекла деревянная лестница, ведущая на чердак. Но люк оказался заперт на большой ржавый замок.

– Даже если там кто-то есть, до нас ему не добраться, – кивнул наставник девочке, – переждем непогоду здесь.

Профессор и Таня зашли на кухню, где царил беспорядок: на полу валялись битая посуда, сломанный стул, перевернутый стол и остатки испорченной еды.

– Хм, похоже, тут была потасовка, – пробормотал ученый, осматривая бурые следы на полу, – это, видимо, кровь. Тело оттащили в сторону и оставили здесь. Вопрос: кто кого убил: человек зараженного или инфицированный укусил здорового человека и загрыз его на этом месте? Скорее, первый вариант, так как трупы сами собой не исчезают. С другой стороны, раненый мог выжить, а после заражения спокойно уползти себе на все четыре стороны. Да и черт с ними! Главное, что сейчас тут никого.

– А если он вернется? – Таня уже по-хозяйски открывала шкафчики в поисках продуктов.

– Двери крепкие, на окнах жалюзи, если их не открывать и не маячить на всю улицу, то зомби сюда вряд ли сунутся. Ну, а если люди… разберемся как-нибудь. Давай пока приберемся немного, чтобы нам тут поесть по-человечески.

Оставив девочку на кухне, Альберт Борисович пошел поискать, чем забаррикадировать входную дверь. К своему удивлению, он заметил ключи, которые висели на крючке. Мужчина запер замок, убрал ключи в карман и присел отдохнуть.

– Тут есть лапша и соленые огурцы в банках, – раздался голос из кухни, А еще компот! О, да тут много еды!

Из-за непогоды смеркалось быстрее обычного. Пока не совсем стемнело, предстояло быстро решить вопрос с ужином. Электричество и центральный водопровод в доме не работали, поэтому Хаимович взял несколько кастрюль и ведер, вышел на улицу и поставил их недалеко от крыльца. Ливень меньше чем за час наполнил емкости до краев.

– Неплохие тут припасы остались, только вот света нет, приготовить не на чем. А костер сейчас не разведешь во дворе, да и дымом приманивать незваных гостей не хочется. Поесть нам и этого хватит, – выкладывая продукты в тарелки, рассуждал профессор.

В этот вечер на столе у странников были соленые огурцы и помидоры, лечо, шпроты, сухофрукты, смородиновое варенье и вишневый компот на десерт. Додж полакомился целой банкой тушенки и большой миской лечо.

Таня нашла несколько восковых свечей и поставила одну на стол.

– Я хочу помянуть родителей, – сказала девочка после того, как они начали трапезу. Наставник лишь слегка кивнул в знак согласия.

Таня сложила ладони вместе:

– Я видела, как они поминали бабушку и говорили, что так она становится счастливее на небесах. Я не знаю, как это правильно делать. Я помню, как мама говорила, что надо подумать о ней, вспомнить ее счастливой…

Альберт Борисович, слушая дрожащий голос ребенка, не мог проглотить ни кусочка. Он, молча, жевал и бессмысленно глядел в свою тарелку, не чувствуя вкуса еды.

А Таня продолжала кротким шепотом:

– Помяните вместе со мной. Родителям станет там спокойнее, если они будут знать, что Вы заботитесь обо мне…

Комок застрял во рту Хаимовича. Он встретился взглядом с девочкой. В мерцающем отблеске свечи ее лицо стало каким-то мистическим и даже пугающим. На мгновение ученому показалось, что ребенок все знает, винит и проклинает его. Но малышка опустила глаза вниз, шмыгнула носом и приступила к ужину.

Вновь в сознании профессора вспыхнула борьба двух начал. Злой гений пытался загнать мысли о жалости и угрызения совести в темные глубины души. В затылке отдавалась пульсирующая боль. Ученый почувствовал тошноту и упадок сил. Он залпом выпил стакан компота, встал и приоткрыл окно. С улицы потянуло прохладой, капли косого дождя стали падать на подоконник. Альберт Борисович сделал несколько глубоких вдохов, закрыл окно и сел на стул. Таня настороженно следила за его действиями. Профессор снял очки, болезненно зажмурился, потер глаза и сказал низким ледяным голосом:

– Если кто-то умер, значит, так надо. Это судьба. Я жив и ты жива, теперь только это имеет значение. Они все там умерли, а мы здесь. Мы дышим, едим, существуем. Завтра все это может закончиться, нас может не стать, но главное, что сегодня у нас есть крыша над головой и еда. Вирус стер всё, что было до этого, но мы начнем заново с чистого листа, поэтому должны выжить.

Ужин закончили молча. Хаимович разобрал девочке кровать в спальне хозяев, накрыл теплым одеялом, а сам лег под пледом на диване в зале. В тот вечер он долго не мог уснуть. Голова сильно разболелась. А когда, наконец, мужчина погрузился в сон, то до утра его мучили кошмары.

Эпизод 32. В темноте