Панджшер навсегда

– Неправда. Вот вода, забирай, пока из-под носа не стащили.

– Ты ответишь.

– Отвечу, я всегда отвечаю. Вали отсюда.

Солдаты шестой роты давно подтянулись к месту стычки, помимо самой воды их теперь интересовал еще один вопрос: даст Ремизов в морду Качинскому или не даст. О Качинском, как о достойном сопернике, вопрос не стоял с самого начала, но и ротный подвел их ожидания, бокс не получился. Раздосадованный, желчный связист удалялся вдоль по хребту, продолжая посылать за спину угрозы в адрес командира шестой роты.

– Э, Фещук, вы что тут собрались?

– Да так, вдруг вам потребовалась бы помощь.

– Выброси из головы всякую ерунду, офицеры разберутся.

– А солдаты – не люди? Разговор о нашей воде шел.

– Мы бы все равно ему ничего не дали, – вступил в разговор Кадыров. – Потому что так – по справедливости.

– Ротный ничего и никому не отдавал, и нечего базар устраивать, – подтянулся со своей позиции и Айвазян.

– Со справедливостью, Кадыров, надо бы осторожнее.

– Да вы ничего не знаете, товарищ лейтенант. Солдаты, которые с Качинским приходили, сказали, что им еще вчера воду и паек сбрасывали.

– Все, дискуссия закрыта.

Сержанты и солдаты разошлись, попрятались в узкие полосы и обрывки тени, солнце уже стояло в зените, и на гребне почти не осталось укрытий от палящих прямых лучей. Теперь Ремизов мог позволить себе эмоции.

– Вот сука, откуда такие люди берутся?

– Может, он не знал, что у нас и пайка нет, и воду вчера не сбросили?

– Держи карман шире, все он знал. Он предположил, что все вокруг такие же суки, как он сам. – Ремизов зло скрипнул зубами, а Айвазян с открытым ртом ждал дальнейших объяснений. – Он уверен, что воды сбросили больше, и мы ее спрятали. А уверен он потому, что сам поступил бы именно так! Ты понял?

– Но как же…

– Вот так же. Все дерьмо всплывает. В прошлом году летом наш батальон два дня в верховьях Арзу морили голодом. На третий день пара «вертушек» прошла на бреющем и сбросила коробки с сухим пайком. Банки покатились вниз, но нам по одной досталось, а большая часть в пропасть улетела. Это был суточный паек, а остальное? Еще за двое суток? И это не единственный случай. Вот то-то же, кто-то хорошо греет на нас руки.

Разница в возрасте между Ремизовым и Айвазяном всего-то год, но по тому, как взводный внимал командиру, она могла показаться многократно большей.

– Ладно, Гарик, не напрягайся. Это я к слову о справедливости. Не надо ее обожествлять. Мне иногда кажется, что ее нет вовсе. Вот – наши бойцы. Почему они здесь, а у их ровесников в институтах сейчас сессия идет. Разве это справедливо?

– А мы?

– Ну ты рассмешил, мы – офицеры. Это наша работа.

Опять наступило утро. Под ложечкой сосало. Нудно, противно, но не агрессивно, как вчера. Желудок спрятался где-то в животе и о себе боялся напоминать, чтобы не злить хозяина – тогда будет хуже. Ремизов бросил в рот окаменевшую галету, выпеченную из муки последнего сорта, раздавил ее зубами. Бог мой, какая гадость, это даже с голоду есть нельзя.

– Гарик, у меня нет хороших новостей. «Вертушек» не будет. – Ротный сидел, облокотившись на прохладный после ночи каменный гребень. – Они не могут нас обеспечивать ежедневно. Идет армейская операция, все борты в воздухе.

– У меня во взводе нечего есть. И эти галеты, – он показал пальцем на то, что грыз ротный, – скоро кончатся.

– Они там, внизу, считают, что русский солдат выдержит все.

– Я – не русский, я – армянин. И половина всех солдат – не русские.

– Хорошая шутка, – Ремизов растянул сухие губы в улыбке, – только русский солдат – это не национальность, это принадлежность к армии, к славе русского оружия. А ты говоришь, армянин.

– Задача у нас все та же?

– Вести наблюдение, контролировать ущелье, – но тут Ремизов выпрямил спину, напрягся, – а теперь слушай боевую задачу. Возьми сержанта и четырех бойцов со своего взвода. С собой – оружие, боеприпасы, радиостанцию, пустые вещевые мешки и фляги. Спустишься по тропе. Не доходя до кишлака Чару, она делает поворот. Там мы останавливались ночью на привал, я видел, как бойцы пятой роты выбрасывали банки с салом и галеты, соберешь все. Там есть родник, наберешь воды. Ну?

– Я все понял.

– Одна нога здесь, другая там. У Чару будете через полчаса, к кишлаку не приближаться. Путь назад займет часа четыре, налегке, может, и быстрее получится. Со связи не уходить. Вести наблюдение. И – никаких фокусов. Я вас жду к полудню.

Айвазян не подвел, вернулся в срок, его переполняли самые свежие новости, которыми по дороге он ни с кем не мог поделиться.

– Выкладывай.

– Задачу выполнил, – выпалил он одним махом. – Мы попали под ракетный обстрел. Собрались возвращаться, а тут дала залп установка «Смерч». Ракеты, как бревна, летели над самым хребтом, над Чару, почти над нашими головами. Хорошо, что мы сразу убрались на обратные скаты. Жутко было, а две последние ракеты ударили в самый гребень. Что-то там артиллеристы не рассчитали, траектория оказалась ниже нашего хребта. Ракеты после пуска еще не встали на боевой взвод, иначе бы нам всем крышка. Там такие обломки летели!