Панджшер навсегда

Днем батальон вошел в вечные снеговые шапки Гиндукуша. Усачев, ставя подошвы ботинок на ребро, рантами резал толстый пласт спрессованного, отвердевшего снега, больше похожего на лед. Этот пласт, с точки зрения наук, изучающих землю и климат, назывался ледником. Миллиардами зеркальных граней снежинок, кристаллов льда он отражал лучи яркого солнечного света и долго консервировался в холодном высокогорном воздухе.

– Начальник штаба, докладывай, где мы есть.

– У черта на куличках, а если точнее… Так, мы прошли вот здесь по гребню. – Савельев вел простым карандашом по извилистым горизонталям, пересекавшим сетку координат, – в этой точке мы разделились с четвертой ротой. Аликберов выдвигается вот сюда, к отметке 4702. Пятая рота и мы следом за ней прошли уровень 4800 и сейчас выдвигаемся по южному склону хребта, сейчас наша точка здесь. – Карандаш остановился.

– Ну и что ты об этом думаешь?

– Думаю, что мы не успеваем вложиться в задачу. Под ногами лед со снегом, вы и сами видите, и люди за две недели просто измотаны. Минометчики за нами уже сейчас угнаться не могут, а если мы дальше пойдем на 5100, то ни о каких сроках и думать нечего.

– Даже без привала?

– А как без привала? – Начальник штаба вопросительно посмотрел на комбата. – У меня есть идея. Здесь, на этой высоте, вечный снег, совершенно необжитой район, ближайшие кишлаки на большом удалении. На обозримом пространстве нет ни перевалов, ни нахоженных троп. А вывод такой. «Духов здесь» нет. Даже огневую точку ставить нет смысла, она же ничего не будет прикрывать. Наблюдательный пост в сугробе тоже не оборудуешь, допускаю возможность случайного наблюдателя, но именно он засечет нас еще на подступах, а не наоборот.

– Решение?

– Не занимать указанные высоты, зафиксировать по два артиллерийских разрыва на каждой для формального контроля и продолжить движение в основном направлении. Тогда мы укладываемся в сроки поставленной задачи.

– Все по полочкам разложил, только вот Карцев с нами не согласится. Хм, трудности надо преодолевать – вот и вся его логика. И тем более не согласится после недавнего разгрома. Синдром перестраховки. Это же так просто. – В последних словах Усачева легкий укол насмешки сменили грустные нотки, и логика, и отсутствие логики в действиях командира полка выглядели и очевидными, и слишком понятными.

– Тогда мы выйдем на контрольные точки только к полуночи, и только к рассвету – из зоны снегов, мы даже на ночной привал не сможем остановиться. А наши бойцы уже сутки на галетах и окаменевших консервах.

– Да, здесь костра не разведешь. Решение будет такое, – комбат спокойно посмотрел на Савельева, – довести до командиров: через час останавливаемся на привал для отдыха и приема пищи. Если есть возможность, часть наземных сигнальных патронов потратить на кипяток для чая. До рассвета остановок, возможно, не будет. Во время привала я свяжусь с Карцевым, но надежда на то, что он даст «добро», невелика.

– Товарищ подполковник! – напомнил о себе начальник связи. – «Горнист» на связи. Командир роты Мамонтов и один солдат сорвались с ледника. Оба целы. Их вытаскивают, – Мамаев замолчал, вслушиваясь в эфир. – Передают, что солдат не может сам идти, у него вывих стопы.

– Черт, вот и ответы на все вопросы. Как это случилось?

– Они поднимались на хребет по южному склону, там подтаявший снег, Мамонтов не удержался. Вот его и спасали Хоффман и этот солдат. Справились кое-как, а если бы нет, то ротному был бы копец. Ниже по склону расщелина, и не за что зацепиться. – Мамаев снова замолчал, весь уйдя в слух. – Товарищ подполковник! Еще один сорвался. Ремизов. На том же склоне.

– Да…вашу мать, давай сюда наушники!

– «Горнист», что у вас происходит?

– Вверх невозможно идти, уклон градусов сорок. Третий взводный обходной путь искал, не удержался на леднике.

– Ну?

– Его не видно, он где-то внизу, – связь прервалась ненадолго, а потом уже бодрым голосом Мамонтова снова вернулась в эфир. – «Странник», я – «Горнист». Все нормально, зацепился за валун, цел. Отправляю «второго» и пару бойцов с веревками.

– Соблюдайте предосторожность.

Сняв наушники и вытирая со лба пот, Усачев уселся прямо на снегу в ожидании новых сообщений. Пока они не достанут Ремизова, движения вперед не будет. Надо признать, альпинисты во втором батальоне оказались никудышные.

– Ну что, начштаба, везет нам пока.

– Везет. Но можем и исчерпать кредит везения.

Снова зашипела радиостанция. Мамаев поднял брови вверх, удовлетворенно похлопал ресницами.

– Товарищ подполковник, порядок. Достали. Ствол автомата в снег воткнул, борозду метров пятьдесят вспахал и встал, как на якоре.

– Ну, это Ремизов, и сообразил, и смог, он офицер, а если на его месте боец окажется? – Риторический вопрос в ответе не нуждался.

– Ладно, докладываю «962»-му.

Карцев терял слезы. Крупные, они то стекали по щекам, то капали на дощатый, наскоро сколоченный стол, за которым собрались офицеры полка.