Пани колдунья

Если бы отношения между ними не были такими натянутыми, Лиза бросилась бы на шею Станиславу и расцеловала его, а так - она всего лишь произнесла:

- Спасибо. Если не возражаешь, я пойду к себе и прочту письмо.

Отцовское послание, против ожидания, оказалось невскрытым. То, что Станислав его не отдавал, очевидно, было лишь черточкой в его плане сделать жизнь Лизы рядом с ним адом.

Отец писал:

"Рим, 8 сентября 1848 г.

Дорогая доченька!

Не знаю, получаешь ли ты мои письма, но я продолжаю стучать в дверь, которая упорно не желает открыться.

Ультиматум твоего мужа я принял - ни при каких обстоятельствах не пытаться с тобой увидеться, если я не хочу сделать жизнь своей дочери в Польше невыносимой.

Как говорил кто-то из мудрецов, никогда не давай зароков! Вот я живу в Италии, а вовсе не в России, как собирался, вместе с кем бы ты думала? С твоей матушкой, дитя мое! Я нашел её в ужасной нищете, одинокую, всеми позабытую, и простил. Что поделаешь, человек слаб. Не судите, не судимы будете...

Теперь у нас с нею небольшой, но очень красивый домик недалеко от Piazza del Spania, там, где ты так любила гулять.

Половина доходов "Отрады" управляющий высылает мне в Рим, а половину Николеньке в Петербург. К слову сказать, мы с твоей матушкой тратим не очень много - у нас всего одна горничная и кухарка.

Мы теперь часто ходим в церковь - маменька твоя говорит, что её грех перед нами всеми не замолить и потому часто подолгу молится, что меня, признаться, расстраивает. Не потому, что я безбожник какой, а потому, что после этих долгих молитв она чувствует себя совсем разбитой - все же мы уже не молоды.

Ангел мой, я так и не получил от тебя ни одного письма, кроме того, первого, из тех, что пишутся, когда за спиной кто-то стоит, но сердце мое неспокойно, и я часто вижу ваш замок - серый на фоне серых же скал, тебя с грустными глазами и рядом какую-то женщину, видимо, твою экономку, которая тебя по-настоящему любит, так что хоть это меня успокаивает.

Если все-таки напишешь мне письмо, черкни пару строк матушке, она будет очень рада.

Пишу коротко, хотя ежели мы увидимся, так и не враз наговоримся, столько всего я мог бы тебе сказать, дорогое мое дитя!

Целую тебя крепко.

Любящий отец Н.Н.Астахов"

Письмо и вправду было непривычно коротким. Отец мог и любил писать подробные, интересные письма, но Лизе даже эти несколько строк, написанные его рукой, казались неизмеримо ценными. Словно, как в детстве, её погладила по голове любящая отцовская рука.

"Папа, папенька", - прошептала Лиза и некоторое время плакала над его письмом, а потом не заметила, как заснула. Проснулась от робкого стука Марыли, которая пришла раздеть её перед сном.

- Не рано ли ты поднялась, голубушка, - строго сказала ей Лиза. - У тебя были такие тяжелые роды, а ты, я глядела, по двору легкой серной скачешь. Побереглась бы, да и малышка, наверное, по ночам спать не дает?

Марыля в ответ на увещевания княгини тотчас просияла лицом и опять попыталась поцеловать Лизе руку.

- Как же мне не скакать этой самой серной, - счастливо проговорила она, - ежели ваше сиятельство меня и мою малышку с того света вытащили?! А моя Лизонька - в честь пани княгини мы её назвали, пшепрошам! - спит, как медвежонок зимой. День с ночью не путает. Просыпается, чтоб пеленки поменяли да поесть дали...

Любящая мать, казалось, готова была говорить о своем ребенке часами, но, заметив отрешенность княгини, спохватилась, пожелала Лизе спокойной ночи и выскользнула из комнаты.

Теперь молодая княгиня лежала в постели, как будто ей не предстояла впереди целая ночь, и, как сказал бы отец, сна у неё не было ни в одном глазу. Она вдруг невольно прислушалась и услышала, как за стенкой в своей комнате ходит Станислав. "Мечется, как зверь в клетке", - отстраненно подумала она.

Лиза отчетливо увидела, как супруг, будто решившись, подошел к двери, протянул руку, но потом отдернул её и бросился на кровать. Зарылся лицом в подушку, и она услышала его глухие рыдания.

"Я не хочу этого видеть!" - сказала себе Лиза и будто сморгнула видение. Отчего-то лицезрение мучений супруга её не взволновало, а скорее раздосадовало.

Картина, которую она только что наблюдала, исчезла, но зато возникла другая. Станислав, идущий по улице Кракова, - она узнала эту улицу, которая в центре была широкой, а к концу, к более бедным кварталам сужалась, и вместе с нею как бы уменьшались, съеживались дома.

Незримо присутствуя за спиной Станислава, Лиза шла следом, к небольшому домику на окраине, который выходил своим крыльцом прямо на улицу. А ещё она чувствовала, что кроме него по ночной улице идут двое мужчин. Причем они не просто идут, а крадутся, подтягиваются все ближе, и она ничем не может помочь Станиславу, ни предупредить, ни защитить, потому что на самом деле там её нет. Потом один из преследователей выхватил из складок одежды нож, броском догнал Станислава и ударил его в спину...

- Надо же, глупость какая! - громко сказала Лиза, чтобы избавиться от чувства страха.