Панспермия

Когда вооруженные торговцы и два искалеченных клипера, вышедшие из Города Завета с отрядом Момо и не сумевшие поддерживать нужную скорость хода прибыли к Кошагору, на месте города они застали один огромный пожар и, как ни странно, уцелевший форт. Как объяснил его комендант, которому Младший Морской Командующий нанес визит, едва встав на рейд, островитяне его просто проигнорировали. Ведь дальности стрельбы у гладкостволок хватает. Им не хватает точности. А попасть в такую цель как город можно с куда большего расстояния, чем в корабль.

Апофеоз

Достойнейший Ли, победитель островитян, Командующий армии Страны Завета просто не знал, что делать. Он сидел в своей палатке и тихо паниковал. С момента сражения при Тихом Месте прошло едва ли полгода. А мир, который знал Ли оказался полностью разрушен. Мало было Стране Завета тягот войны… Вслед за ней пришла болезнь. Какой то недуг, поражавший всех без разбора. И правых и виноватых, старых и молодых. Болезнь не разбирала. Она губила жизни с эффективностью и монотонностью машины, заставляя свои жертвы умирать в страшных мучениях в луже собственных нечистот.

Сначала болезнь восприняли как нечто связанное с антисанитарией и не придали ей особого значения. Однако потом, когда выяснили, что никакое мытье рук, никакая обработка тела не спасает от заражения трупы просто перестали убирать. Люди стали избегать других людей, разбегаться в леса. Авторитет власти упал. Среди религиозных обывателей ходили слухи, что болезнь — это кара богов, посланная смертным за их непомерную кровожадность и прочие прегрешения. Вера, столь яростно насаждаемая и оберегаемая Советом Достойных, стала работать против него. Неудивительно, что вскоре перестал существовать и сам Совет. Частично члены совета вымерли, частично были убиты взбунтовавшимися фанатиками, требовавшими умилостивить богов. Самые умные — а таких было всего два — сам Достойнейший Ли и Достойный Мехмед — в окружении верных людей удалились в ближайшие леса с целью оградить себя и подчиненнных от болезни.

Дела в Степи обстояли примерно так же. Болезнь перекинулась и на них. Клановое общество скотоводов, построенное на взаимодействии отдельных групп рухнуло практически мгновенно. Отдельные семьи, спасаясь от эпидемии, отделялись от клана, угоняли скот и уходили в степь. Не всех это спасало, но многим казалось единственным выходом.

Про островитян сведений было мало. Но они говорили о том, что мор поразил и их. Уничтожив те начатки государственности, которые там были.

За болезнью пришел голод. Уничтожив то немногое, что пощадила она. Ситуацию усугубляло большое количество банд, которые сколачивались стихийно из голодных горожан, боявшихся вернуться в сгоревший и охваченный эпидемией дом и остатков армии островитян, выдавленной в горы и вынужденных пропитания ради грабить всех, до кого они могли дотянуться.

Не миновал разорения и городок шахтеров Горные Каменоломни. В условиях всеобщей разрухи железо перестало пользоваться спросом а это, автоматически, повлекло за собой убытки и прекращение подвоза продовольствия. Ну и болезнь и банды… Вскоре вольный шахтерский городок опустел, а его жители пополнили ряды банд и изолированных групп, пытавшихся выжить в бескрайних просторах едва освоенного материка.

Такая вот она математика конца света. Но та проблема, которую предстояло решить Ли, была более насущна. Это была проблема выживания.

Дело в том, что то поселение, которое организовал Ли вместе с почтенным Гансом и теми немногими «ночными охотниками», которые остались верны своему командиру, оказалось в осаде.

Лесной поселок, в котором проживало около тридцати человек под началом Ли был превращен в маленькую крепость. Чужих в него не пускали, сами не выходили, а жили на запасах, прихваченных при развале некогда могучей армии самого крупного государства на планете. Естественно, что другие то же «прихватывали». Только не у всех хватило ума наладить контроль за распределением и хранением средств. И, как то так получилось, что через несколько месяцев еда у всех стала заканчиваться. Несколько банд, понукаемые голодом, объединились и стали разорять все, до чего смогли дотянуться. Фермы, небольшие общины, пытавшиеся жить собирательством. Это вызвало очередную вспышку болезни. И, естественно, бандитам через какое то время оказалось опять нечего есть. Тогда то и вспомнили они о «крепости», где затворившись от всего мира жил бывший Достойнейший из Достойных.