Пантанал и дети Ла-Манша

— Не называй ее Джози, сучонок! — предупредил Кулебакин. — Так могу ее называть только я! Эксперимент считаю на этом законченным — идеальный солдат получился, потому что он перебил всех своих командиров!

— Идеальный? — Прайс зашелся в сумасшедшем смехе. — Мы давно могли тебя прихлопнуть как муху! Ты нужен был нам как поставщик свежего мяса! Ты тоже фермер, только жил не на ферме! Эдди! — заверещал он.

— На этом считаю контакт законченным! — Кулебакин швырнул его со всей силы, словно на дальность.

Прайс исчез на дне пропасти, в этом месте расцвел зловещий алый цветок, раздался вздох.

Кулебакин быстро вышел на воздух, до конца не уверенный, ждут ли его. У порога стояла черная машина. В открытой кабине Захар и Лилит.

— Погнали! — выдохнул Кулебакин, вваливаясь третьим.

Солсбери. 5 минут до взрыва.

Кулебакин понял, что подвал слишком мелкий, а искать другой нет времени.

Он понимал, что далеко они уехать не успеют, и решил укрыться в одном из коттеджей Солсбери. Кто ж знал, что англичане настолько беспечны, что не предусмотрели атомный взрыв при постройке своих подвалов.

В боеголовке «малютки» 120 обогащенных урановых колец массой 500 килограммов. Мощность взрыва составит 10 мегатонн. В области 5-ти километров наступит тотальное разрушение. В Солсбери радиоактивное излучение прошьет все дома навылет.

Кулебакин крякнул.

Из зала в подвал вела лестница. Он пропустил Захара и Лилит первыми, захлопнул дверь и задвинул засов.

— Ты чего удумал? — спросил Захар.

— Хотел извиниться. В тот раз ведь я мог тебя отбить у фермеров, но не стал. Оскар был старый, не смог бы убежать, но не суть важно. Больше я тебя не брошу, сынок! — и он крикнул. — Спускайся вниз, Захарка! Я сверху машиной вас прикрою!

И более не слушая вышел. Сел в могучую машину, завёл. Смотреть на красивый аккуратный коттедж времени не было. Кулебакин дал газ, вломился в дом, снося фанерные стены и моля бога, чтобы не провалится в подвал.

Дом выстоял.

Кулебакин выбрался из кабины, миновал развалины дома и уселся на лужайку. Ну не знаю, в трагические моменты герои должны произносить пафосные фразы, достойные упоминания в пересказах. Напишу, как есть из дани уважения этому человеку.

Когда бомба рванула, Кулебакин вздохнул и сказал:

— Вот такая вот херня, пацаны!

Потеряно все кроме чести.

Майор Константин Межеедов отбивал атаки фермеров в последнем уцелевшем доме.

Машины фермеров на гусеничном ходу, по существу средние танки, переламывали ближайшие развалины. Минометчики пристреливались, стреляя по очереди и не мешая друг другу. Мины с истеричным визгом ложились все ближе.

Межеедов ползал под обстрелом, обшаривая пустые короба в поисках патронов.

Алька сидела и баюкала куклу в своей застиранной маечке, майор старательно не смотрел на нее. Он имел острое желание, чтоб его убило первым. Это решало все нерешаемые проблемы. Сам он не был создан для решения проблем, тем более этических. Его стезя — бежать и хватать. Ну и убивать врагов. Алька врагом не являлась, как может являться врагом девочка 10 — ти лет, но ее приказано были убить.

Нет, были в истории прецеденты, динамитом детей обвешивали и подсылали. Таких заваливали на раз.

Но как поднять руку на ребенка, который без оружия, сидит и качает…

Оп — па!

Алька целила в него из пистолета.

— Вы убили моего папку! — говорит.

Сейчас кто — то на самом деле помрет, понял Костя. Вытер рукавом под носом.

— Не факт! — возразил.

Сам себе не поверил. Слишком долго не было взрыва.

— Ты врешь! — выкрикнула она дрожащим голоском, наган в тоненькой руке ходил ходуном.

Даже ребенка не смог обмануть. Эта опция его улучшенного организма подкачала. Если его тело когда — нибудь найдут, специалисты долго будут изучать записи его чипов.

— Я думаю, произошёл сбой в этой дерьмовой схемке! — скажет один, попивая кофе.

— Надо будет пару микросхем поменять! — согласится другой.

Межеедов не сразу уловил подвох, когда противник прекратил кидать мины.

Алька выстрелила — за спиной майора покатился дохлый фермер.

— Бей фермеров! — вскричал Межеедов, хватая камни.

Вживлённые чипы производили последние записи.

Майор и фермеры.

Межеедов стоял с девочкой на руках. Алька была ранена, он кое — как перевязал ее. Она была без сознания, ножки болтались как тряпичные.

Огромные черные машины, потрескивая остывающими моторами, застыли в нескольких метрах. Меж ними просачивались фермеры, насторожено шаря стволами.

Скольких из них я еще мог бы убить? Прикидывал майор. Протиснуться между машинами, завалить встречных, укрыться за задним бортом…

Раненая Алька в бессознанке дернула ножкой, оборвала сладостные картины смертоубийства.

Я больше не убью ни одного человека! Поклялся майор. Больше не подниму руку ни на кого, пусть только этот крохотный беззащитный комочек в руках очнется, оживет, забегают тонкие ножки по лужайке, застиранное платьишко забьется точно парус.

Крохотное детское сердечко билось у него в руках. Сердце начинает биться самым первым, когда ничего еще нет, и самым последним заканчивает, когда закончено все остальное.

Он прижал Альку сильнее.