Пантелеймон Романов

Познакомилась с П. С. Романовым в г. Одоеве Тульской области в 1919 г. Приехала туда на летний отдых к подруге. Городок тихий, красиво расположенный на берегу реки Упы, весь в садах, масса фруктовых деревьев, и при каждом домике садик с цветами. Ведь всегда, когда идешь по улице (особенно если холодно или идет дождь) и заглядываешь в чужие освещенные окна, кажется, что именно там уютно и тепло. А может быть, от чрезмерной усталости и одинокой жизни в Москве мне захотелось остаться в тихом Одоеве и начать работу там. В то время в Одоеве жило довольно много интеллигенции, был даже открыт Университет, музыкальная студия и свой постоянный театр. По линии культурных мероприятий П. С. Романов сделал очень много в Одоеве. Подруга моя Е. В. Сумаротская тогда работала в отделе труда и знала, конечно, почти все население Одоева. «Тебе надо пойти в отдел народного образования. Там во внешкольном подотделе работает писатель Романов П. С., очень хороший писатель, прекрасно читает свои вещи и, кажется, хороший, приятный человек, пойди и поговори с ним», — сказала она.

Мы пошли в отдел Наробраза и по дороге к почте встретили Романова, тут же на почте на скамеечке у ворот я рассказала ему. что хочу организовать хореографическую студию и вообще все свое знание и умение приложить к работе в Одоеве. Работать при театре и открыть кружок для детей (тогда еще самодеятельности не было). Стала ему показывать свое удостоверение и мандаты. Тогда я работала как артистка балета в ГАБТе, в театре Худ. просветительных рабочих организаций, и худруком студии пантомимы и танца, и в техникуме кинематографии, и др. Он произвел на меня сразу большое впечатление своей ласковой теплотой и какой-то дружественностью, точно я была с ним сто лет знакома и ему можно все открыть и доверить. Такое впечатление он производил всегда в своей жизни, и редко кто не поддавался его личному обаянию. Стали обсуждать, что можно и нужно сделать для моего намерения, как отнесется к этому Наркомпрос и что можно организовать своими местными силами. Он пошел меня проводить домой, мы ходили по городу до вечера и все разговаривали. На другой и третий день мы встречались, составляли планы, сметы и осматривали помещение для занятий. Он очень много спрашивал о Москве и говорил: «Если у нас в Одоеве сейчас с революцией развернулось такое культурное строительство и такое тяготение к культуре пошло, то воображаю, какой ураган, какая буря бушует сейчас у вас в Москве». Я стала рассказывать ему о Москве и все больше и больше увлекалась, рассказывая, какие широкие пути теперь там всем открыты, какая масса новых исканий в искусстве, идет ломка отживших старых путей в театре, о работе в театре ХПСРО, где тогда работали Барсова, Закушняк, Озеров и др., и о том свежем воздухе, которым повеяло в бывших императорских театрах, где при царском режиме путями искусства ведали главным образом «чиновники особых поручений».

И то ли усталость прошла, а вернее, встреча с человеком, которым я увлеклась, с которым мы нашли такой большой контакт и столько горячих тем об искусстве, что мое желание поселиться в тихом Одоеве стало гаснуть. Я стала расспрашивать, в свою очередь, о его писательской работе. Помню, мы шли тогда по дороге в Жупань (бывш. имение Ширкович), а тогда там была школа, теперь же не знаю, существует ли Дом отдыха писателей. После моего отъезда П. С. Романов снялся на балконе, где мы говорили, и сделал снимок дороги, по которой мы шли.

Он говорил о работе над «Русью», которую начал в набросках в 1907 г. и которой он придавал громадное значение. Тут же он дал мне прочесть свою повесть «Детство» в рукописи, которая была впоследствии напечатана с посвящением мне в четырех изданиях. Последний раз в Гослитиздате после его смерти в сборнике «Избранное», вышедшем в 1939 г. Тут я поняла, что это его творческий рост, это его призвание и что писательство — дело его жизни. И что ему надо ехать в Москву и там работать, общаться с новыми людьми и быть в центре социалистической стройки. У меня у самой появился огромный прилив энергии и новые планы работы в самом широком масштабе. Мы стали все свободное время проводить вместе и поняли, что нам надо быть вместе — и что мы любим друг друга.