Пантелеймон Романов

Вдруг с противоположной стороны площадки ринулась новая лавина мешков и сундуков. Солдат с мешками взмахнул руками и, не удержав равновесия, слетел вниз. Остальные тоже ссыпались.

— Пропало дело. Наперерез пошли…

— Что ж вы, дьяволы… Сундуки еще нацепили, пехота проклятая. Вам сопли утирать, а не в вагон садиться.

— Склизко дюже, упору никакого нет.

— Что, ай не сели? — тревожно спросил подбежавший солдат в бараньей шапке.

— Да нет, народ уж очень мелкий. Нешто с такими сядешь. Вишь вон, куда с ним, к черту, садиться: у него картуз наехал на глаза, он и не видит ничего. Да яйца еще какая-то умная голова подавила. Тут напирать надо, а у них едут ноги назад, да сабаш. А старух этих прямо гнать надо. Старый человек, сырой, а туда же на машине лезешь ехать?

— Батюшки, да ведь каждому хочется…

— Мало, что хочется… Должна сообразоваться…

— Ай, мать честная, что ж теперь делать-то?

— Что делать? Другого ждать… Только теперь уж эту мелюзгу к черту, подберу настоящих молодцов. Как ахнем завтра со свежими силами, чтобы куда куски, куда милостинка.

1918

Лабиринт

На площади маленького уездного городишка, около пожарной каланчи стояли два каких-то человека и с отчаянием оглядывались по сторонам на соседние дома и вывески.

— Черт ее знает, куда теперь?.. — сказал один из них. высокий, в барашковой шапке и в валенках.

— Этак до вечера проплутаешь, — отвечал его спутник, маленький человек в меховой рыжей шапке с наушниками, завязанными под подбородком тесемочками.

Проходившие мимо оглядывались на них, как в столице оглядываются на провинциалов, заблудившихся среди бесчисленных улиц, домов и переулков.

— Вам что надо-то? — спросила, остановившись, старушка в большом платке, спешившая куда-то с керосинной жестянкой.

— Да вот прислали нас в продовольственный отдел, никак не найдем. Наговорили нам много отделов, рядом с какими он, а мы и спутались. На какой улице-то он?

— Улицы у нас тут, батюшка, никак не называются, и вы идите и по вывескам по отделам разбирайтесь.

— А в какую сторону идти?

— Идите сначала мимо финотдела…

— Мимо чего?.. — спросил высокий, повернув ухо.

— Финотдел… финансовый, батюшка.

— Так… ну?

— Ну, финотдел этот пройдете, — сказала старушка. став лицом вдоль улицы и показывая рукой, — медицинский отдел пройдете, охрану материнства с младенчеством пройдете и мимо санитарного с уголовной комиссией, не доходя до собеса, сверните к народному хозяйству, напротив его еще большая вывеска земельного отдела висит; как ее увидите, так еще домов пяток пройдете и прямо упретесь в культпросвет; рядом с ним будет секция какая-то, господь ее знает, забыла, а рядом с этой секцией и есть упродком.

— Постой, а около собеса-то куда сворачивать?

— Как около собеса?! — спросила в свою очередь старушка. — 1 км собесу никакого нету.

— Как же нету, когда ты сама сказала.

— Про собес я не говорила. Я говорила про медицинский, про охрану материнства, потом про санитарный.

— Еще чтой-то про младенчество как будто было… — заметил нерешительно маленький человек в шапке с наушниками.

— Младенчество, батюшка, в охране же и помещается.

— Черт ее разберет тут… — сказал высокий, — вишь расплодили, сами уж путаетесь. Откуда ж я мог взять этого собеса, когда я и слова-то такого отродясь не слыхал? Что это такое будет-то?

— Собес-то? Да там насчет старух… над старухами что-то орудуют.

— Ну вот, значит, был собес.

— Был, был, — сказал маленький, — я еще подумал, что это против религии что-нибудь.

Старуха оглянулась на маленького, сбитая с толку, потом обиделась и ушла.

— Что вы дорогу-то загородили — сказал, проходя по тротуару, старичок в чуйке, — станьте вон к сторонке, а то сватаетесь по самой середке, другим проходу из-за вас нет. Об чем у вас разговор-то?

— Да вот два часа бьемся, продовольственного отдела найти никак не можем, начала нам пересчитывать, мимо каких отделов идти, да сама сбилась.

— Эх, народ, — сказал старичок, мельком взглянув на старушку, — до своей печки скоро дорогу потеряете. Это в пяти шагах отсюда. Только она зря вас запутала, через переулки послала. А вы лучше идите вот куда, тут хоть попутаннее немножко, зато рукой подать. Идите вы мимо торгового отдела, нотариальный отдел пройдете, городское хозяйство пройдете…

— Постой, у старухи тоже какое-то хозяйство было…

— Это народное. То городское, а то народное — друг дружки не касается… Ну вот, потом, значит, будет налоговый подотдел…

— Ну-ка, записывай лучше, — сказал высокий своему спутнику, — а где ж эту ораву упомнить.

— Это тебе, милый, с непривычки, а мы их все наперечет.

— Значит, нотариальный, городское, налоговый, (финансовый…

— Финансовый не надо, зачеркни его, это если по другой дороге иттить.

— Ну прямо в голове помутится! — сказал высокий раздраженно.

— Привыкнешь, батюшка. Сначала мы сами так-го, а потом обошлись и горя мало.

— Не очень-то обошлись… — заметил угрюмо высокий.