Пантелеймонова трилогия

Им было не до дележки. Албанская империя, созданная Энвером в испанской Сарагосе, стремительно давала трещины и грозила разлететься в клочья. Завертелись пронырливые менеджеры подконтрольных албанцу фирм, при жизни Энвера старавшиеся даже дышать беззвучно в его присутствии. Заволновались оставшиеся без хозяина албанцы, и даже официальное завещание Энвера они воспринимали как фальшивку – Виорика чувствовала это по их убийственным взглядам. С матерью они ходили по самому краю.

Первым делом было решено сменить охрану. Объявлять об увольнении албанцам не стали, нашли менее рискованный вариант. В Галисии, криминальной столице Испании, наняли полтора десятка непримечательных на вид парней, обладавших, однако, двумя неоспоримыми преимуществами: навыками безупречной стрельбы и циничной жестокостью. От албанских соратников Энвера галисийцы избавили Серафиму и Виорику за один вечер, устроив бойню в одном из стриптиз-клубов, виновников которой ищут по всей Испании уже не первый год.

Вторым шагом стала операция по усмирению экономических агентов. С менеджерами обошлись с большей выдумкой: парочку человек просто уволили, еще двух пришлось уволить после того, как их признали неспособными к систематическому исполнению служебных обязанностей ввиду полученных тяжелых и многочисленных травм. Остальные, недолго думая, согласились со всеми условиями новых хозяек, а некоторые даже добровольно пошли на сокращение собственных зарплат.

– Как видишь, папочка, нам пришлось потрудиться, – заметила Виорика. – Кстати, я не шутила, в Молдавии у нас тоже интересы.

– Вывозите проституток, что ли? – догадался Пантелеймон.

– Точно, – подтвердила дочь. – Так что, папочка, может, ты теперь и крутой, но лучше нам все-таки не мешать. Как дочь прошу тебя: не суйся.

– Угу, – промычал Берку, задумчиво гляда в пол.

Какая все-таки тупость, подумал он. Номер в Кишиневе стоит как гостиница в Лондоне, а на полу – ковер как на стенах в советских квартирах.

– Эту страну не спасти, – проворчал он вслух и пошел к двери.

– Уже уходишь? – успел услышать он голос за спиной, прежде чем хлопнул дверью.

Вечером того же дня ему позвонили и доложили. Виорика Берку, несмотря на сопротивление, оказанное при задержании сотрудниками отряда специального назначения комиссариата полиции города Кишинева и учиненный в аэропорту скандал, была успешно выдворена из страны. С лишением гражданства Молдавии и запретом на въезд в страну в течение ближайших трех лет.

* * *

Четыре партии, прошедшие в парламент Молдавии, боролись за то, чтобы один из принадлежащих им мандатов достался Пантелеймону Берку. Он был нарасхват: самый успешный кандидат в депутаты за всю историю независимой Молдавии. Он и сам это понимал, слушая истории о грабительских прайс-листах парламентских партий. Суммы за попадание в первую десятку избирательного списка доходили до ста тысяч евро. Приглашение войти в списки Пантелеймону вручали в письменном виде, и делали это лично руководители партий – такого почета не удостаивались даже те депутаты, которые впоследствии становились министрами.

Он выбрал Либерально-социалистическую партию и этим не только шокировал ее конкурентов, но и изрядно удивил самих либерал-социалистов. Предложение Пантелеймону они сделали скорее из вежливости, в качестве обязательного, но в то же время безнадежного жеста со стороны партии с весьма скромными возможностями. В прошлом парламенте их было всего пятеро, они не контролировали ни одно из министерств и, может, поэтому не смогли предложить Пантелеймону ничего, кроме статуса обычного депутата. В отличие от других партий, у которых самым скромным из предложений было место во главе парламентской комиссии по правам человека, предложение либерал-социалистов попало в точку. Берку не хотел светиться и тем более обременять себя малопонятными обязанностями. Он не представлял себе, как будет вести заседания, писать резолюции и участвовать в разработке текстов деклараций и постановлений. Его идеалом было кресло, обычное безмолвное кресло в зале парламента, по возможности – с минимальным количеством посещений рабочего места. С всем остальным он и сам разберется.