Пантеон и царский культ в Коммагене. Эпоха Митридата I Каллиника и Антиоха I Теоса. Историко-археологическое исследование

Как можно заметить из надписей ахеменидских царей, три упомянутых божества покровительствовали царю, его династии и его царству. И в Коммагене мы видим то же самое: божества в надписях Антиоха называются «царскими» – βασιλίκων (βασιλικός) (OGIS. I. 383). Очевидно, что этот эпитет восходит, в конечном счете, к ахеменидским традициям, к ахеменидской царской идеологии[718]. В то же время сцены божественной инвеституры, представленные на рельефах обеих террас Нимруд-Дага, Арсамеи-на-Нимфее, Сейлика и других царских святилищ Коммагены времени Антиоха I, имеют параллели в авестийском «Видевдате». Во втором Фрагарде описывается царствование одного из прародителей и культурных героев иранцев – Йимы, которому Ахура-Мазда передает светскую и духовную власть: «И дал я, Ахура-Мазда, ему (Йиме. – Прим. авт.) орудия: золотую стрелу (?) и золотом украшенную плеть» (Vid. 2.6–2.7). В.Ю. Крюкова пишет, что сюжет передачи Ахура-Маздой власти Йиме напоминает сцены инвеституры на сасанидских скальных рельефах. По ее словам, «…возможно, именно такую сцену представляли или взяли за образец жрецы, составлявшие второй Фрагард Видевдата»[719]. Нельзя исключить того, что похожими соображениями руководствовался сам царь Антиох и коммагенские жрецы в отношении сцен рукопожатия на барельефах. То есть царь символически выступал в роли нового Йимы, устроителя и гаранта процветания своего царства. Интересно отметить смысловое различие между инвеститурными сценами Антиоха I Коммагенского и царей-Сасанидов: на коммагенском барельефе Антиох держит в руках переданный ему царский посох, символ царской власти у иранских народов. На сасанидском рельефе передача посоха царю еще только началась (посох в руках Ахура-Мазды). Можно предположить, что композиция коммагенского рельефа задумана c целью возвеличить царскую власть в лице Антиоха I (посох и венок у него в руках), а на новоперсидских рельефах лишь подчеркивается готовящееся вступление царя во власть, принимаемую от бога[720] (посох и венок в его руках, либо это сцена рукопожатия?). Можно согласиться с Д. Шлюмберже, который писал, что «памятники Коммагены свидетельствуют об усилиях царя возвыситься в ранг богов и занять среди них прочное место»[721].

С другой стороны, истоки сцены рукопожатия богов, либо царей и божественных персонажей фиксируются задолго до эллинистического времени, а именно – в новоассирийскую эпоху. Так, на барельефе (IX в. до н. э.) из Кальху изображен царь Салманасар III, пожимающий руку богу Мардуку[722]. Смысл этой сцены, по-видимому, состоял в прокламировании покровительства высших сил земному владыке, т. е. ассирийскому царю, который, однако, в отличие от Антиоха I Коммагенского, не обожествлялся, так как в Месопотамии после падения III династии Ура (к III тыс. до н. э.) концепция царя-бога фактически сходит на нет. Сцены с рукопожатием засвидетельствованы и в римской нумизматике, особенно императорского времени. Сюжеты этих монет, в основном сестерциев, в общем-то, сходны со сценами на барельефах из Коммагены времени Антиоха I. В обоих случаях мы видим земного властителя, пожимающего руку одному из божеств соответствующих пантеонов – римского и коммагенского. Основная масса римских монет со сценой рукопожатия относится ко времени династии Антонинов (II в. н. э.), когда происходит постепенный процесс усиления императорской власти, и она начинает приобретать божественный характер. В свою очередь, изображения на монетах иллюстрировали небесную сущность власти императоров, как и сюжеты на барельефах Коммагены эпохи Антиоха I (и Митридата I?)[723].