Пантеон и царский культ в Коммагене. Эпоха Митридата I Каллиника и Антиоха I Теоса. Историко-археологическое исследование

В оформлении портретов Антиоха I Коммагенского и Тиграна II Великого чувствуется влияние пергамского стиля, для которого характерна трактовка лиц крупными массами и создание легко уловимых эффектных контуров. Во многом общий стиль пергамского искусства выражается в пафосе с явно выраженным оттенком трагизма[847]. Яркий пример – наружный рельефный фриз алтаря Зевса в Пергаме со сценами гигантомахии[848]. Предтечами этого стиля можно считать скульпторов позднеклассической и раннеэллинистической эпохи Лисиппа и особенно Скопаса. Видимо, под влиянием их традиций выполнены портретные изображения бога Зевса на серебряных тетрадрахмах Пирра Эпирского и Антигона II Гоната (или Антигона III Досона?)[849].

Особая связь пергамского стиля с портретными изображениями Антиоха I Коммагенского, Тиграна II Великого и, в особенности, его сына, Артавазда II на монетах обнаруживается при стилистическом анализе трактовки глаз, которые переданы чрезвычайно пластично. Они глубоко посажены под надбровными дугами, с широко раскрытым веком и выпуклым глазным яблоком, с орбитой, часть которой как бы лежит в тени. Примерно так показаны глаза на портретном изображении Александра Великого из Пергама[850]. Подобным же образом трактованы глаза у бюста Митридата Эвпатора из Пантикапея. Г.И. Соколов полагает, что этот портрет исполнен под сильным влиянием пергамской школы[851].

С определенной экспрессией и пафосом трактован скульптурный портрет Антиоха, представляющий голову от его статуи, стоявшей на Западной террасе Нимруд-Дага[852]. Мы видим лицо царя с очень нежными, правильными чертами и слегка приоткрытым ртом. Трактовка его глаз сходна с той, которую мы отмечали на монетах. Явной аналогией к этому портрету Антиоха I является гипсовая голова кушанского принца из Дальверзин-тепе (I в.) величиной несколько более натуральных размеров. Наряду с заостренным головным убором, являющимся дальнейшим развитием «скифского» башлыка, у кушанского принца такая же трактовка лица, как и у Антиоха Коммагенского: правильность черт, окатанно-правильная их моделировка, мягкость, отвлеченность выражения, акцент на идеальном воплощении портретного сходства[853]. В этом проявляется эллинистическая традиция официального искусства, намеренно придающая портретам царя божественный облик. Армянский царь Артавазд II (55–34 гг. до н. э.) на большинстве своих драхм представлен с правильными и нежными чертами лица. Х. Мушегян выдвигает интересное предположение: если представить Артавазда без армянской тиары и других царских регалий, то, в общем, вырисовывается прекрасный облик молодого человека, похожего на Аполлона. Такие монеты Х. Мушегян относит к 6 и 7 годам правления Артавазда[854]. По-видимому, портретным изображениям Антиоха и Артавазда намеренно придавались черты божества, так как они оба воплощали его перед своими подданными. К этим портретам можно присовокупить скульптурную голову Антиоха I Коммагенского высотой около 35 см из Арсамеи-на-Нимфее[855]. Ранее мы пришли к выводу, что она семантически обозначает воплощение царя в образе Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса. В портретах Антиоха I Коммагенского и Артавазда II прослеживается влияние портретных изображений Александра Великого. Наиболее близка им голова его статуи из Магнесии-на-Меандре, голова из Капитолийского музея[856] и голова статуи Александра небольшого размера, являющаяся римской копией I в. до н. э. с греческого оригинала IV в. до н. э.[857] А.А. Трофимова, анализируя последний портрет, полагает, что он изображает Гелиоса с чертами Александра[858]. Образ Александра повлиял и на эллинистического Аполлона, к примеру, знаменитый Аполлон Бельведерский исполнен в духе скульптур великого завоевателя, а его лик навеян портретами Александра Великого[859]. Неудивительно, что портреты Антиоха Коммагенского вобрали в себя черты Александра, Гелиоса с чертами Александра и «александроподобного» Аполлона, что полностью соответствует стремлениям Антиоха предстать перед подданными как эманация Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса. Это положение следует распространить и на идеализированные портреты Артавазда II с чертами Аполлона (или Аполлона-Митры?). Ведь в центре его тиары изображалась солнечная розетка.