Пантера Людвига Опенгейма

– Роман Варонский. Когда-то этот триптих сам шел мне в руки, но я, глупец, отказался. Позже мне пришлось поохотиться за ним!

– А что это за картина? – Лея уже смотрела на дальнюю стену – там тоже было полотно. Она подошла к нему, точно нарочно расположенному в тени. – Тоже твой Варонский?

– Угадала, – кивнул Давид.

– И как объясняешь эту картину ты?

Давид пожал плечами:

– Маленький городок, ночь. Кто знает, что поджидает на ней загулявшего прохожего?

На темной унылой улице остановился человек. Казалось, он врос в мостовую. Его парализовал страх. И было отчего: ночь открывала свои врата, и тень гигантской кошки в прыжке уже вырывалась из темноты.

– Этот зверь – его судьба? – спросила Лея. – И смерть? – Но в голосе ее, скорее, прозвучало утверждение, чем вопрос. – Я права?

Давид не торопился с ответом. Он точно знал одно: зверь нашел того, кого искал. Еще одно мгновение, и он сомнет «загулявшего прохожего», раздавит его, вырвет из него душу.

Отвернувшись от полотна, Лея подняла на спутника глаза:

– Давид…

– Да?

– Как часто ты вспоминал о той иллюзионистке из Пальма-Амы, о госпоже Элизабет?

– Никогда, – не сводя глаз с полотна, ответил он. И улыбнулся. – Ты же сама попросила нас об этом. Помнишь?

– Я вижу ее по ночам, – призналась Лея. – Видела все эти годы.

– По ночам – это не страшно, – сказал Давид. – Идем, я покажу тебе еще кое-что.

Когда они вошли в залу с потолком, открывавшим небо, глаза Леи потеплели. Она даже подняла руки, точно хотела коснуться редких облаков, проплывающих над Галикарнассом.

– Здорово, – прошептала она. – Точно в доме Огастиона Баратрана… Как давно все это было, Давид…

Он взял ее руку, сжал в своей.

– Ты хочешь знать, что в моем сердце? – спросила она. – Я свободна, Давид, и я хочу любить.

Помедлив, он спросил:

– И я могу поцеловать тебя так, как целовал раньше?

Она улыбнулась ему, скорее печально, чем светло, провела рукой по его щеке.

– Ты просто обязан будешь это сделать. Последнее время я думала только об этом. И желала только этого.

3

Окна спальни были раскрыты настежь, прохладный ветер путался в легкой занавеси. Приподнявшись на локте, Давид рассматривал долгожданную гостью. Лунный свет лежал на подушках, высеребрив черную медь волос Леи, половину обращенного к нему лица.

– В Галикарнассе не пахнет океаном, – тихо сказала она. – Мне так его не хватает. Я тоскую по Пальма-Аме, Давид. Где она осталась? В каком прошлом? Его оказалось так много за спиной!.. Как эти восемь лет я могла жить без тебя? Если бы ты знал, сколько раз я хотела просить тебя приехать. Умолять. Сколько раз собиралась приехать сама и всякий раз откладывала!

– И все же ты приехала.

– Но мне было страшно, – продолжала она. – Мне страшно даже сейчас, Давид. Между твоим сердцем и всем, что окружает тебя, я чувствую преграду, которую не по силам сломать даже мне. – Она взяла его руку, прижала к себе. – Не слушай меня. Я счастлива, что мы вместе.

Давид гладил ее волосы, целовал, а сам думал, как ему открыться. Лея была слишком умна, чтобы хитрить с ней. Ложью он только унизил бы себя и оттолкнул ее.

– Послушай, – минуту спустя заговорил он, – я не сказал тебе этого сразу. Огастион Баратран не раз говорил нам о жрецах Огня и о цели, которую они преследовали. Жрецы считали, что люди, сумевшие зажечь в себе Огонь, это каста богов на земле. – Давид взял ее за локоть – взял чересчур крепко. – Ты не могла этого забыть, Лея…

– Ты почувствовал себя богом, Давид? – с улыбкой поддела она его.

– Либо ты одарен, либо нет. Либо голос великих сил пронзил твое сердце, либо ты не услышал его. – Глаза его уже пылали. – Другого не дано!

– Я знаю, что тебе не дает покоя, – тихо сказала Лея, мягко освобождаясь из его хватки. – Вера в легенду, что однажды Некто, гордый и свободный, презревший власть Творца, пришел на землю и сделал дерзкий подарок маленькому народу, живущему в горах. Он подарил им невиданный ранее Огонь, – мечтательно продолжала она, – в пламени которого заключалась великая сила и власть. Сила, способная превратить человека в непобедимого война, и власть, покоряющая умы и сердца людей. – Глядя на него, Лея вновь улыбнулась. – И еще та легенда гласит, что Некто, покидая этот мир, открыл своим ученикам будущее: он вернется для великой славы, чтобы снова взять Огонь, подаренный им когда-то, в начале истории, и покорить мир. – Она положила руку ему на грудь. – Этого ты хочешь, Давид?

– У меня все готово, – горячо заговорил он. – Через месяц барон Розельдорф, известный магнат, устраивает для своей любовницы, примы варьете, праздник. Торжество будет проходить на сцене «Олимпа» – самого грандиозного театра столицы. Там будут те, кто решает судьбы мира. Меня пригласили, чтобы я свел с ума зрителей. Пригласили именно сегодня. Понимаешь, сегодня! Они получат то, что хотят. Сполна! Но если ты будешь со мной, я стану сильнее во сто крат. А если нет… Одна только мысль, что я потерял тебя, все это время была для меня пыткой.