Панцирь

Потом она опять заговорила: – Сегодня был зачат твой сын.

– Женщина…

– Я буду рожать в родных степях – и он будет великим.

– Делай что хочешь. Болтай что хочешь. Твое право.

– Я не выдумываю, так Странник говорил.

– Касс, – я серьезно посмотрел на неё. – Кто такой Странник?

Проигнорировала.

– Касс?

– Что?

– Ты слышала вопрос.

– Я не знаю, что тебе ответить. Хагасов пепел, я понятия не имею кто это. По крайней мере, в том смысле, в котором ты спрашиваешь. Маска, перчатки, массивный балахон в пол – и к Страннику прислушивается Бог-Отец. Всё.

– Еще?

– Сейчас скажу, – игриво протянула она. – Рост средний, чуть ниже меня. Думаю, но это только мое предположение – он оракул.

– Ты видела, чтобы он плел конструкты?

Покачала головой:

– Нет. Предсказателей не бывает, а он себя так вёл… Думаю, работает с собственным мозгом: прогнозы и вероятности, исходя из высокого уровня информированности – иногда такие специалисты появляются.

Интересно. Похоже не дхал.

Оракул? Если он оракул – это может вычеркнуть и всех вероятных кхунов. Тех отступающих, которых мы провожали – невосприимчивых. Но про конструкты – всего лишь ее предположение. Я некомпетентен, чтоб тут судить… Такое нужно у Кряжа спрашивать.

– Ты не хочешь брать ответственность? – вывела меня Касс из размышлений.

– Это все ваше человеческое дерьмо. Не вымазывай меня в нём.

– Удобно устроился. Как делать, так ладони твои везде жадно шарили, и… – она обхватила себя руками.

– Напоминаю, делают детей не ладонями.

– … А как воспитывать, – меня она проигнорировала. – Так, ой мы из разных культур, ой, у нас так не принято. Хагасов пепел.

– Да, не принято.

– Ты что не видел своего отца?

– Видел, – лицо мое непроницаемо.

– А что тогда?

Промолчал.

– Ладно что ты сделал, когда увидел отца в первый раз?

– Застрелил.

– Да ладно?!

– Он оспорил мое старшинство, и я убил его.

Десять секунд смотрел в ее широко раскрытые глаза, а затем рассмеялся:

– Ладно тебе. Видела бы ты свое лицо. Никогда не встречал тех, кто меня произвёл.

Она задумчиво протянула:

– Это что первая шутка от тебя, дхал?

– Тебе показалось, – я иронично поднял бровь.

– А всё-таки?

– Для кхунов – это пустырь смыслов. Я понимаю ваш семейный концепт, но для меня он неестественный.

– А как же ваша Мать?

– Это другое. Про дар свободы, управление и наставничество. В рамках того концепта, что она привнесла, в свое время соответственно она была чем-то средним между единоличной правительницей, Королевой, и Первейшим по силе ума чатуром. Мы чтим ее как первую и как спасительницу. Очевидно она нас не рожала. Если в вашем смысле – она родитель нашей культуры.

Кассандра вскочила, сбрасывая с себя одеяло.

– Тогда! – крикнула, не стеснялась наготы. – Смотри и плач, Великий Киллигор!

Расставила руки широко, а затем провела по крепкому телу.

– Эта красота завтра же отправиться в степь и больше тебе не видать ее, не пробовать сладость ее неба, и Сар не улыбнется тебе, даже Алт плачет над тем, насколько ты невезучий амтан. Я еще лет десять буду хороша, сладкая как скальный виноград, грациозная как степная курсун.

Она рассмеялась и уселась мне на ноги.

Касс, и вправду, была хороша. Истина. Тело, выкованное волей Всетворца – произведение абсолютного искусства. Красота ее сравнима с красотой двухцветного меча. Острое, мощное, объединение света и тьмы.

Вспоминал: мелькали лица и тела – она как смесь всех женщин-кханников. Собрала в себе лучшие черты. Они не дотягивали до нее, и это странно, ведь она всего лишь человек.

Я положил руки на ее бедра, сделал над собой усилие – улыбнулся.

– Но это все завтра, верно? День еще не закончился.

– Не закончился, верно, Кили, – она наклонилась к моему лицу, провела пальцем по сшитой щеке.

Да, шрам там чудовищный – еще один в общую коллекцию.

Она продолжала:

– В следующий раз, когда встретимся, тебя будет еще меньше. А потом еще, и еще. Неизбежно – и Странник так говорил. Небо печалит твоё упрямство, но оно необходимо.

– Я дхал. Это и вправду неизбежно, – я хлопнул ее по заднице и утянул вниз. – Не трать моё время.

***

Спустившись со второго этажа ночью, я застал пьющего Востра за столом главного зала Иззы.

Яла сидела рядом с ним, массируя его плечо:

– Пьешь?

– Вот, друг Танцор, – устало протянул он. – переживаю.

– Гляжу сблизились? – кивнул на Ялу.

– Да, – он погладил ее ладонь. – Против?

Пожал плечами.

– Не мое дело, – безразличие в голосе.

– Трогает плечо, – он неуверенно улыбнулся. – Оно перестает болеть. Прости за сентиментальность.

Я подсел за стол и налил в стакан ска’ва.

– Старая рана?

– Вроде того, – замялся он.

– Как получил?

Он поморщился:

– От тебя такой вопрос звучит как ирония или издевка.

Состроил удивленное лицо:

– И почему? Я изображаю участие – говорят это полезно для командного духа.

– Кто такое говорит?

– Я.

Востр хмыкнул.

Я опять насел:

– Так что за травма? Не доверяешь?

– Да причем здесь… Ладно, когда был мелким, я ходил адептом Яма. Во время исполнения одного из ритуалов мне разворотило плечо пулей. Вся история. Скучно.

– Когда?