Пап…

Но жизненные моменты, сильно отфильтрованные в зомбированных НКВДшных мозгах, все-таки, хоть и дозированно, но сливались мне в семейный архивный сундучок. По словам бабушки, которая, не смотря на все внешние запреты, была дамой сугубо верующей, мы с Женькой были для нее «нехристи». И, если Жека, которому в ту пору шел уже шестой год, был, как говорится, оторванным ломтем, с которым уже не сваришь каши в плане приобщения к господу богу, то я был еще дитятей неразумной и безмолвной. А посему, перспективной в плане приобщения к православной вере. И родился у Евгении Кирилловны крайне опасный , но единственный осуществимый план моего крещения. История почти детективная, грозящая карой не божьей, а в ту пору власть имеющей, партийной. Последствия ее могли быть столь плачевными, что и думать не хочется. Так вот. В ту пору дружен был отец не только с Николаем Петровичем Старостиным, но и с семейством Урбанских. Да, да. Это действительно они – «Коммунист», «Чистыми руками», «Летят журавли» и т.д. Все это – их сын Женя. За что уж они попали на вольное ( сказал – и сам рассмеялся от этого словца) поселение – не знаю, но только, как говорится, «мотали срок» они тоже в Инте. Ну, хоть не за решеткой. Хотя успокаивало это мало. Отец был дружен с Жекой Урбанским, высоким веселым худющим пареньком с огромным кучерявым чубом и толстыми добрыми губами. Вместе играли в баскетбол, футбол, волейбол. Отец практически везде был капитаном команды. А хоккей с мячом вообще судил. Жека частенько бывал у нас дома и практически был уже членом семьи. Бабуля любила его безмерно. Ну, кому же еще могла она доверить свой секрет и решилась посвятить в свою тайну, не дающую ей покоя ни днем, ни ночью? Не смотря на зверские времена, церковь, все-таки существовала. И попы были. Только вот, отделены были эти категории граждан друг от друга – люди и попы. А без попа это таинство теряло всякий смысл. И решилась– таки бабуля! Подговорила она Женьку привести попа домой. Нет, бояться того, что кто-то будет дома, было не нужно – как отец уже говорил, работали они, как рабы – от рассвета до заката. Уж не знаю, каким макаром Жека уговорил попа принять на время гражданский вид, но, все же приволок он его, переодев в шинель и треух. Радости бабушки не было конца! И, когда обряд моего крещения закончился, она щедро одарила его продуктами из родительского пайка. Крестика у меня, конечно, не было, н бабуля использовала свой, серебряный, который по окончании процедуры она успешно вернула на место на своей шее. Так вот я был окрещен и узнал об этом только в 16 лет, когда все страхи и запреты были уже позади, но все равно, мерещились где-то за спиной, как бы грозя кривым заскорузлым Гулаговским пальцем: молчи!!! Враг подслушивает!!! Болтун – сам враг Советской власти!!! Родители об этой истории так и не узнали. Мы не хотели их расстраивать даже по истечении многих лет. Так вот откуда моя тяга к господу и к церкви, господи! И причем – с детства. Правда, правда!

Бабушка нас с братом очень любила, но все чаще и чаще вспоминала проданный в деревне дом, погибшего сына Сашку. Ах, какие были времена!