1/III — 1942 г.
Моя дорогая Лидука! Пользуюсь случаем написать тебе письмо, так как центром разрешена отправка продовольственных и вещевых посылок заключенным и нам предложено сообщить своим родственникам адрес. Так вот, моя Лика, с 1/ХП — 1941 г. я нахожусь в новом месте. Это Лагпункт № 7 Нижне-Пойменского Отделения Краслага. Адрес: ст. Решеты, Красноярской ж.д., п/я № 235/5.
…
Здоровье мое ничего опасного не представляет, только что ослабел немного, — ведь я перенес в 41 году 5 операций: в январе — выпадение прямой кишки и геморрой, в апреле — парапроктит, в июле — фистула, в сентябре левосторонний полипозный гайморит, а в октябре — резекцию нижней раковины. Все операции я перенес хорошо, спокойно, считая, что лучшим методом лечения, тем более в наших условиях, является операция. Чувствую себя хорошо, и с этой стороны нет у тебя никаких оснований к волнению за меня. Я подал уже несколько заявлений об отправке на фронт, но до сих пор ответа я, как и другие, не получил. Говорят: когда понадобится — позовут. Ведь и мы находимся на трудовом фронте, выполняем оборонные задания. Все время я не теряю надежды на то, что я все же попаду на передовые позиции, встречусь лицом к лицу с ненавистным фашистским врагом и, или погибну, или останусь жив, но докажу, что я так же предан своей Родине, Партии и Сталину, как и другие люди нашей страны, отдающие сейчас…
…
Борьба с гитлеровскими бандитами — это борьба за наше будущее, за нашу жизнь, за нашего сына, за нашу семью. Мне приятно читать твои письма (все их я получил) и видеть в них твою тревогу за наше общее дело, за страну, твою любовь к родной Красной Армии, к Героям Советского Союза, твою радость по поводу наших побед над врагом. Я полностью разделяю твои чувства, моя Лидука, но мне очень больно, что я нахожусь в таком нелепом положении, да еще в такое время. Мое место не здесь, а там, с Вами, на фронте, на линии огня. Ликин, попробуй и ты, от себя, написать Наркому Л.П. Берия обо мне, опиши меня таким, как знаешь, проси, чтобы дали мне возможность умереть или остаться в живых в рядах победителей, бойцов за нашу Партию, за Родину, за Сталина. Со своей стороны я буду вновь и вновь писать и просить об этом же.
Ликин! Твое письмо с маминым письмом я получил. Получил также и от нее открытку от 15/XII. Представляешь ли ты мою радость? Я очень долго, с октября м-ца, ничего от тебя не получал и, вдруг, уже здесь, несколько дней тому назад, я сразу получил целую пачку твоих открыток и писем за декабрь и январь м-цы. Ты не ругай меня, моя Лидука, за молчание, — я тебе писал, когда представлялась возможность, но почему-то почта плохо доходила. Когда не получаешь долго от меня писем, — не волнуйся, ничего со мною приключиться не может. Так же как и ты, я хочу жить и уверен, что буду жить, чтобы нам быть вместе, с тобою, с нашим Мариком, с родными.
По гроб жизни я буду обязан маме за ее заботы о Марике, нет слов для выражения этой благодарности, ее можно только осуществить, когда я буду с вами, моими милыми. Я не могу ей сейчас ответить ', но прошу тебя это сделать за меня, проси ее, чтобы она чаще писала мне, а я при первой возможности буду писать в Анапу. Я внушаю себе мысль, что с ними ничего не может случиться плохого. Надо во что бы то ни стало стремиться к тому, чтобы она с Мароником выехала к тебе. Разве нельзя этого сделать через Сталинград по железной дороге? Но, конечно, мама права, что ей нельзя двигаться одной с Мариком, это очень опасное предприятие. Пусть уж, в таком случае, остается в Анапе, будем надеяться, что все будет хорошо, как и до сих пор. Что можно сделать по поводу железок Марика, что говорят врачи? Я спрашивал у наших врачей, они говорят, что рост 101 см ничего сверхнормалъного не представляет. Помнишь, каким малюсеньким наш Марик родился? Как хочу я видеть его сейчас, таким большим. Не хочу верить, что с Ник. Арутюновым случилось плохое, ведь и вы ничего определенного не знаете. Он жив и дерется на фронте с немецкими мерзавцами. Передай привет мой Волоке и Ник. Губанову — нашим геройским защитникам. Что с Нюмой, где он? Странно мне представить Нюмку лейтенантом армии, но ведь он уже тоже большой! Мой горячий привет Самуилу, Нюне и Люсе. Дорогой Самуил! Большущее тебе спасибо за твое настоящее человеческое отношение к Лике и Марику. Я многим тебе обязан и ты можешь быть уверен в моей большой любви к тебе. Держись, крепись, старина, мы с тобой еще поживем! Ликин, если мама с Мариком выедут из Анапы, то вы все вместе выезжайте поближе сюда, здесь будет все же лучше. Если сможешь, вышли мне небольшую посылочку с табаком (махоркой), немного жиров и сахару. Вещей, правда, у меня многих уже нет, потому что был у меня довольно тяжелый период, пришлось поменять кое-что на хлеб, но сейчас я уж не так нуждаюсь. Вещей высылать не надо, обойдусь вполне. Деньги твои поступают на мой счет, последнее извещение было в январском переводе в 25 рубл. Я получил переводный бланк с твоим письмом.
Моя дорогая, любимая женушка! Все, что держит меня в жизни, это — ты и Марик. Вы должны жить и будете жить. Мы должны быть вместе и будем вместе!
Целую тебя крепко, крепко, будь тверда и спокойна, обнимаю тебя и люблю крепко —
твой Семука.
Еще и еще мои приветы маме, сыну нашему и всем родным.
