Папа, ты попал!

Мне нужно хотя бы на мгновение отвлечь её от несправедливой реальности. Самому отыскать отвлекающий фактор, но достаточно оглядеться вокруг себя, чтобы осознать всю степень абсурда.

Надя… Я верю ей. Каждому её слову. Конечно, в силу своего упрямого характера, она может где-то недоговаривать, но делает это не со зла. Она боится чего-то. И я в какой-то степени понимаю её. Сам держу в себе столько всего и стараюсь никогда не перекладывать с больной головы на здоровую.

Возможно, я не смог заслужить её доверия, а может быть она хотела уберечь меня от Миланы. И узнав эту девушку получше, я могу с твёрдой уверенностью сказать, что в данном случае она хранила молчание именно по второй причине. Надя как супер-герой в юбке, хотела решить все проблемы самостоятельно, не вовлекая меня в эту запутанную историю. Моя вина в том, что я не подумал об этом. Я должен был знать, что просто так Милана не отвяжется от меня, но я так растворился в Наде, что и думать забыл о Милане. Все мои мысли были только о Наде и о том, как сделать её счастливой.

И вот что из этого вышло. Поплатился за свою невнимательность. Отключил разум в самый неподходящий момент, а теперь попробуй разгадать эту головоломку.

— Да нормально, — лукавит она, ещё умудряясь при этом выдавливать из себя улыбку. Надя оттягивает горловину своей рубашки и принюхается к ней. — Правда, в душ невыносимо хочется. Я наверное жутко пропахла этой тюрьмой.

Невозможно усидеть на месте, чтобы снова не обнять её. Видеть её разбитой, самому разбиваться на мелкие осколки… Это больно.

Да и нужны ли ей мои объятия? Разве они могут облегчить существование? Сомневаюсь.

Её последнее сообщение, где она отказалась от меня, до сих пор хранится в моём телефоне. Я не смог удалить его. Оно как доказательство тому, что я недостоин её любви. Вряд ли что-то могло поменяться за прошедшие четыре дня.

Зато во мне многое поменялось. Я переосмыслил своё отношение на жизнь, на чувства, но поздно. Слишком поздно.

У меня было ровно семь часов на то, чтобы найти подходящие слова для Нади. Ровно столько я простоял на крыльце СИЗО в ожидании, пока мне разрешат повидаться с ней. Слова я нашёл, а вот смелости сказать их прямо сейчас — нет. Я дал себе установку. Решил, что непременно скажу ей всё, как только вытащу её отсюда. Независимо от того, нужны будут ей мои слова или уже нет. Для меня это дополнительная мотивация. Это мощнейший толчок. Лишь бы всё не испортить в очередной раз.

— Ваше время вышло! — произносит инспектор, приближаясь к Наде. — На следующее свидание можете записаться у дежурного, ваш следователь рассмотрит заявление.

— Мне это ни к чему! — твёрдо и уверенно отвечаю, резво поднимаюсь на ноги, чтобы успеть обнять Надю до того, как её уведут от меня. — Следующее наше свидание я устрою уже далеко от этого убогого места.

— Ага, погляжу на твоё лицо, когда придёшь сюда через месяц, — ржёт охранник, а я борюсь внутри себя с тем, чтобы не размозжить его головёшку об стену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Надь, я вытащу тебя отсюда. Верь мне. Хорошо? — целую её в макушку на прощанье, а в следующую секунду, она уже выходит из комнаты, метнув последний взгляд на меня из-за плеча.

— Я верю. Я всегда верила тебе, — беззвучно, шевеля лишь губами, произносит она.

Она верит в меня. Всё ещё верит… Это ещё один и, пожалуй, самый важный стимул для меня.

С мыслью о том, что сегодня поставлю точку, я возвращаюсь к себе, где жду ещё одного свидания. Только на сей раз свидание Кирилла и Миланы. С минуты на минуту они уже должны встретиться в ресторане, куда я тоже приглашён. В роли наблюдателя, разумеется.

Мы условились с Кириллом, что я немного припозднюсь, чтобы не спугнуть Милану. Но ждать сообщение от Кирилла стало невыносимо трудно.

Так и не дождавшись сигнала, я подъезжаю к ресторану. Паркуюсь на свободном месте и вглядываюсь в окна. Кирилла я примечаю сразу же, а вот Миланы что-то не видать совсем.

Может, опаздывает? Ей это свойственно.

Объезжаю здание и сворачиваю за угол, чтобы не светить своей машиной. Достаю телефон и пишу короткое сообщение: где она?

Кирилл отвечает моментально: написала, что задерживается. Прошёл уже час… у меня плохое предчувствие.

А следом приходит ещё одно сообщение: Дорогой мой, если ты всерьёз думал, что я не узнаю, что Кирилл Ярцев игрок твоей команды, то вы оба те ещё идиоты. Вероятно, ты забыл, что мой отец является президентом хоккейной федерации. Мне не составило труда узнать есть ли между вами что-то общее, помимо хоккея. Кирилл не просто играет в твоей команде. Вы, оказывается, друзья. Теперь я сомневаюсь, что наша встреча с ним была случайностью. Признавайся, что вы задумали?

Вот же дрянь! Всё просчитала! А я надеялся, что у неё не хватит на это мозгов! Милана никогда не интересовалась хоккеем, даже несмотря на то, что её отец достиг небывалых высот в данном виде спорта.

Снова все надежды в одну секунду вспыхнули ярким синим пламенем, не оставив после себя даже пепла.