Папа, ты попал!

— Ей и так было нелегко. На бедную девочку столько всего навалилось, а тут ещё и фамильную драгоценность похитили буквально из-под носа. Кто ж такое выдержит? — мужчина начинает закипать как чайник, ещё немного и упрёки из его уст посыплются в мою сторону градом.

— Вы сами себя слышите вообще? — дерзко выпаливаю, сжимаю трубку до хруста, противостоя своей накопившейся ярости, которой необходимо высвободиться. Страсть как хочется врезать кому-то.

Но мужчина не слышит ни себя, ни меня. Продолжает настаивать на своём, прикрывая прирождённую манипуляторшу. Он и не догадывается, что в Милане живёт дьявол. Ему не доводилось сталкиваться с её истинным лицом.

— Милана случайно увидела брошь на какой-то девке деревенской, — Степан Аркадьевич продолжает нести чушь. Мои мозги начинают потихоньку превращаться в кашу, слушая этот бред. — Она хотела решить вопрос мирно, но та ни в какую. Что же мне ещё оставалось делать? Моя дочь беременна! Я не хотел, чтобы она бегала по судам, поэтому сам обратился в полицию. А в чём, собственно, проблема?

Всё это время, пока я слушаю его, меня не покидает двоякое ощущение. С одной стороны, от Степана Аркадьевича, как и от его дочурки, можно ожидать всё, что угодно. Он способен на многое, чтобы защитить свою семью, а с другой стороны, сейчас только он сможет помочь мне.

Исход будет зависеть от того, как я преподнесу ему правду, и как он воспримет её.

Всего лишь на мгновение поменявшись с ним ролями, представив себя на его месте, я прихожу к выводу, что меня ждёт неминуемый провал. Он не станет прислушиваться ко мне. Не возьмёт во внимание то, что это далеко не первый подлый поступок Миланы. Он никогда не пойдёт против своей дочери, независимо от того что лежит на её совести.

Попытка не пытка. Не попытавшись, не узнаю наверняка.

Уж лучше я рискну и потерплю очередную неудачу, чем буду продолжать бездействовать. По крайней мере я буду знать, что испробовал всё. Моя совесть будет чиста хотя бы перед самим собой.

— Где вы сейчас? Мне срочно нужно с вами встретиться!

— Как раз сейчас собираюсь ужинать. Ресторан на Советской… "Ля Мезон", кажется.

— Понял. Через пять минут буду.

Отключаюсь, швыряю телефон на пассажирское сиденье и, глянув в зеркало заднего вида, замечаю как улыбка сама собой неожиданно рисуется на моём лице.

Воспряв духом, я сразу же завожу мотор. Давлю на газ и устремляюсь на соседнюю улицу. Смотрю на встроенные часы в приборной панели и резко выкручиваю руль. Разворачиваюсь через двойную сплошную, будто если я опоздаю хотя бы на минуту, другого шанса мне уже не представится. Всё потому, что не могу я спокойно смотреть часы, зная, что каждая последующая минута нахождения Нади в СИЗО становится только труднее. Дорога каждая минута.

С грохотом врываюсь в ресторан, перепугав весь обслуживающий персонал, напарываюсь у входа в зал на девушку администратора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Добрый вечер, извините, но сегодня все столы заняты, — с сожалением она проговаривает.

— Не страшно, — внимательно сканирую переполненный зал и за самым дальним столиком, находящимся ощутимо выше остальных из-за того, что тот стоит на подиуме, замечаю сидевшего спиной ко мне Степана Аркадьевича. Взмахнув рукой, указываю на него. — Меня вообще-то уже ждут.

Решительно направляюсь к столу, фокусируясь на напряжённой спине, но заметно сбавляю шаг, когда остаётся каких-то паршу шагов до цели.

Понимаю, что никакого плана у меня нет. В настоящий момент у меня имеется только непреодолимое желание вытащить Надю из этого ада. Любыми способами. Этого вполне достаточно. И пусть Степан Аркадьевич человек влиятельный, имеющий определённый вес, но плевал я на его возможности. Когда дело касается меня и моей семьи, для меня нет ничего важнее семьи. Нет ничего невозможного.

Обхожу столик, ступаю на поддиум. Отодвигаю плетёный стул и под пристальным взглядом присаживаюсь напротив мужчины. Складываю руки на столе, сцепляю пальцы в замок. Обращаю внимание на то, что на столе уже накрыто, причём на двух персон. Степан Аркадьевич кивает мне и разрезает ножом стейк слабой прожарки, из которого сочится кровь.

— Вам нужно немедленно связаться со следователем! Я не знаю как вы это сделаете, но вы просто обязаны забрать заявление, пока не стало слишком поздно, — требовательно произношу.

Степан Аркадьевич перестаёт жевать на время, склонившись над тарелкой. Прищуривается, словно счёл мои слова абсурдом.

— И зачем же мне нужно это делать? Какой в этом смысл? — после паузы спрашивает.

— Я уже говорил, что в краже обвиняют дорогого мне человека. Вы обвинили не того! Вы совершили ошибку, а за ошибки нужно отвечать, уважаемый Степан Аркадьевич. Или вы так не считаете?

Пожав плечами, он снова принимается вкушать еду, да ещё с таким удовольствием.

— Ведёшь к тому, что Милана солгала мне? — обыденным тоном спрашивает. — Зачем ей врать мне, м?