Папа Жора

Найдутся родственники, друзья, а то и сам пациент, если выживет, – которые заявят, что врач, дескать, отпустил человека в ужасном состоянии,вот и случилась беда. Подключатся адвокаты. И врача затаскают по судам.  

Поэтому не мудрено, что американские психиатры и психотерапевты, если вопрос каким-то образом связан с суицидом, проявляют крайнюю осторожность. Предпочитают лишний раз перестраховаться, чем рисковать своей лицензией, должностью, карьерой. Заподозрив что-либо, спешат вызвать «скорую», чтобы пациента отвезли в госпиталь. «Пусть там разбираются и отвечают за последствия. Моя спина прикрыта».

Приведу пример, подтверждающий, насколько вопрос суицида в американской системе медицины серьезен, до абсурда. 

Когда я проходил практику в клинике в Гарлеме, неожиданно всплыло дело одного пациента, который посетил эту клинику в первый и последний раз аж... два года назад. Парня зарегистрировали и назначили день, когда он должен был явиться к врачу.

Никаких опасных симптомов за ним не замечалось: бритвы при себе не имел, пистолета тоже, а в зале, пока ему оформляли бумаги, его ждала веселая подружка. На первый взгляд, у него не было серьезного психиатрического нарушения – жаловался на бессонницу и упадок сил. На прием к врачу он так и не пришел – бесследно исчез. А два года спустя покончил с собой – застрелился на крыше дома.

Эта клиника в Гарлеме являлась филиалом городского госпиталя. И когда мертвого, с простреленнойголовой, привезли в морг этого госпиталя, электронная система показала, что самоубийца был в гарлемской клинике зарегистрирован. Значит, когда-то числился в пациентах!

Машина сразу пришла в движение: в архивах нашли тоненькую папку с делом; приехало высокое начальство. Пригласили работника, который два года назад оформлял парню прием и давно позабыл, как тот выглядел. Два долгих заседания! – посвятили выяснению, нет ли за персоналом какой-либо вины, нельзя ли к чему-либо придраться. Опасались, что родители самоубийцы – их чувства понятны – подадут на госпиталь в суд… 

А еще существуют пациенты – так называемые, хронические суицидники. Такие бесконечно ходят по врачебным кабинетам и держат врачей в напряжении: «Да, доктор, я испытываю желание покончить с собой. Но сделаю это не сегодня. Сегодня точно буду жить. А вот завтра... Пока не знаю, завтра, может, и покончу... А, может, и нет...» Вот и решай, доктор.

Порой такие хроники глотают таблетки в рискованных дозах, режут себе вены. И тут же сами звонят в «911». 

Больные люди, конечно. 

Но некоторые и вправду периодически испытывают сильные суицидные желания и не уверены, что сумеют с этими желаниями справиться. Приходят в «Психиатрическую скорую», просят, чтобы их на время «закрыли».

................................….........................................................................................................

В случае же с Иваном дело обстояло иначе. Иван не искал внимания окружающих. Никого не шантажировал угрозами уйти из жизни. Не обращался в «Психиатрическую скорую» за помощью. 

Он бросился с платформы под выехавший из тоннеля поезд. Его привезли в госпиталь, привязанным ремнями к носилкам, и он неделю пролежал в дурдоме.

Что же касается меня, то, поварившись в этом «психотерапевтическом бульоне» (почти три года в институте и на практиках), я уже был очень осторожен насчет возможного суицида моих пациентов. К счастью, ни один из них с собой не покончил. Но и мне не раз приходилось отводить сомнительных больных к своему начальству, вызывать им «скорые».

Иван в моей практике был первым, совершившим реальную попытку.

                                                          Глава 8                                                           

Совещание назначили на двенадцать часов. 

С утра я был свободен. Дабы не томиться в пустом кабинете, надел куртку и выскользнул на улицу.

Был теплый февральский день. Я сел в машину и поехал к набережной, в Даун-таун Бруклина, это недалеко от госпиталя.  

Полюбил я тот уголок: широкий пирс, вдающийся в Гудзон метров на сто от берега, место для променада и рыбной ловли. С пирса открывается живописный вид, запечатленный на многих рекламных открытках и буклетах. Река здесь разбегается по устьям, окаймляющим остров Статен-Айленд, берег Нью-Джерси и Манхэттен с его небоскребами.  

Простор, широта. И ползут откуда-то гонимые ветром, тучи. А под мостом, едва не задевая перекрытие, проходят гигантские лайнеры: одни – швартоваться в порт, другие – из порта, в океан...

Мои мысли были заняты исключительно Иваном. Сегодня его выписали из психбольницы и направили обратно к нам в клинику. Придет ли? Вряд ли. Наверное, потерял ко мне всякое доверие. А, может, испытывает сильный стыд, как многие люди, пытавшиеся покончить с собой.

А если все же придет? Тогда я буду дрожать, бояться, что он кому-либо в клинике проболтается о нашем «религиозном эксперименте». Станет меня шантажировать. Или, проконсультировавшись с адвокатом, подаст на меня судебный иск, требуя денежной компенсации…