Папа Жора

...В хамсин – с утра дует едва уловимый ветерок, в медленно раскаляемом воздухе повисает пыльная завеса. Начинают чесаться глаза, во рту пересыхает, тоже как в пустыне. Улицы вымирают. К вечеру купола мечетей и соборов, машины, мусорные баки – все вокруг покрыто толстым слоем пепельно-желтого песка и пыли. В хамсин люди и животные пьют воду больше обычного. В эти дни из дому лучше не выходить.

Не послушав совета бывалого соседа, однажды в хамсинный полдень я вышел за покупками. По дороге хлебал водичку из бутылки, в душе подтрунивая над пустыми страхами старожилов. Через полчаса, добравшись до торговых лавок, я уже находился в состоянии вневременного и внепространственного транса, смутно различая цвета и звуки вокруг. А весь следующий день, полуживой, вставал с дивана лишь для того, чтобы достать из холодильника воду и запить очередную таблетку аспирина...   

Осенью сюда, в те самые «теплые края», прилетают аисты, а весной они возвращаются в Европу. Аисты селятся колониями: сотни длинноногих птиц важно ходят по топям, неподалеку от промышленных зон на берегу моря, хлопают крыльями, трещат клювами. Гнезд они здесь не строят. Как-то странно видеть этих птиц в декабре – у подножия серовато-синих Галилейских гор, на берегу жаркого Средиземного моря... 

Назарет

Разве что доброе может выйти из Назарета! – так говорили древние иудеи, подразумевая бедность и разбойничьи нравы жителей этой деревни.

За две тысячи лет много воды утекло, но внешне здесь изменилось немногое: такая же грязь, потрескавшиеся стены домов, вечные заторы на узких дорогах... Волею судьбы, в Назарете мне пришлось остановиться и жить.

Городок расположен в Галилее – север­ной горной части страны. В одном из писем Гоголя во время его паломничества в Святую Землю есть замечательные описания этих гор: «...Еще помню вид, открывшийся мне вдруг посреди однообразных серых возвышений – вдруг с одного холма, вдали в голубом свете, огромным полукружьем предстали горы. Никогда не видел я таких странных гор: без пик и остроконечий, они сливались с верхами в одну ровную линию, составляя повсюду ровной высоты исполинский берег. По ним не было приметно ни отлогостей, ни горных склонов; все они как бы состояли из бесчисленного числа граней, отливавших разными оттенками сквозь общий мглистый голубовато-красноватый цвет...».   

Можно взобраться на любую из них – оттуда виден весь Назарет. Вечер скрывает бед­ность. Зажигаются огни в домах, вспыхивает реклама. Из мечети доносится заунывное «Аллах акбар...» – при­зыв к правоверным совершить вечерний намаз. Голос му­эдзина, усиленный динамиками, разносится на километры, поглощая иные звуки и шорохи. Лишь прислушавшись, можно уловить стреко­тание кузнечиков. Вдруг на поляну выбе­гает осел. Следом появляется арапчонок и прутом загоня­ет непослушное животное домой, в стойло. В небе четче вырисо­вывается месяц, на Назарет спускается ночь...

И в одну из таких ночей в этом захолустье две тысячи лет назад произошло величайшее событие: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Эммануил, что значит: с нами Бог...».

На месте, где Богородица услыхала Благую весть, сегодня высится храм. А рядом с ним – арабский базар.

«Все – по шекелю!»

Базар здесь прочно вмонтирован в жизнь и быт. В городках и поселках вдоль узких, петляющих уло­чек на первых этажах невысоких домов располагаются торговые лавки, на вторых этажах, как правило, обитают многочисленные семейства. 

За тысячелетия изменились разве что упаковки, дух же восточной торговли неистребим.

...Невероятный гам: кудахчут куры, гогочут гуси, блеют овцы; продавцы, не жалея голосовых связок, предлагают свой товар. На брусчатке не мудрено поскользнуться – дорога усыпана корками и кочанами. Все пробуется на запах и вкус, огрызки тут же летят под ноги. На крюках висят бычьи головы и коровьи языки, летят пух и перья обезглавленных кур и индюшек. Звенит бижутерия, звучит бесконечная монотонно-веселая арабская музыка. К обеду, когда торговый день близится к спаду, шум и гам усиливается вдвое, возможно, втрое. «Аколь шекель! Аколь шекель!» (все по шекелю) – идет дешевая рас­продажа овощей и фруктов, которые к завтрашнему дню потеряют свой товарный вид, а, значит, и цену.   

Реклама – двигатель торговли! – эта формула применима на Западе. На Востоке же, как и прежде, двигатель торговли – атмосфера и личные отношения.  

Желая продать свой товар, араб с необычайной легкостью преображается в закадычного приятеля: он интересуется здоровьем, настроением, делами покупателя, сочувствует его невзгодам, радуется его удачам. Он не спешит, не навязывает свой товар. Да и куда спешить? Зачем торопиться? Времени еще полно, на Востоке дела быстро не делаются. Расспрашивая, он бережно берет покупателя под локоток, похлопывает его по плечу, понимающе поддакивает. И незаметно, как бы невзначай, переходит к главному – к продаже.