ПАПАПА (Современная китайская проза)

«Да вот этот гадёныш потушил», — молодой кузнец показал на Хэйхая совком.

«Пусть качает», — сказал старик. Он взял клеёнку ярко-жёлтого цвета и обмотал вокруг пояса, затем взял ещё два куска клеёнки и повязал на щиколотки, чтобы закрыть ноги. По клеёнке забегали блики от горящих искр. Хэйхай понял, что это был старый кузнец.

«Пусть он качает меха, а ты молотком будешь работать, так и тебе полегче будет», — сказал старый кузнец.

«Чтобы такой сопляк качал меха? Да он же тощий, как обезьяна, он же рядом с печью сгорит, как соломинка!» — недовольно бурчал молодой кузнец.

Тут залетел Лю Тайян и, бегая глазами, сказал: «Что такое? Разве не вы просили помощника, чтобы раздувать огонь?»

«Помощник-то нужен, но не такой же! Товарищ Лю, ты посмотри, он же тощий, как не знаю что, он и чёртов совок для угля не поднимет! Ты зачем его прислал? Лишь бы дырку заткнуть?»

«Знаю я тебя, чёрта! Хочешь, чтобы тебе девушку прислали в помощницы? Да ещё и самую красивую, может, ещё ту, в красном платке? Слишком красивая для такого бабника, как ты, сукин сын! — сказал Лю Тайян молодому кузнецу. — Научи мальчишку всему как следует, чёрт тебя побери! А ты, Хэйхай, качай меха».

Хэйхай неуверенно подошёл к мехам и вопросительно посмотрел на старого кузнеца. Ребёнок заметил, что его лицо было цвета обугленной пшеницы, а кончик носа напоминал перезрелый плод боярышника. Старый кузнец показал Хэйхаю, как разводить огонь. Уши Хэйхая вибрировали, впитывая всё, что ему говорили.

Поначалу у него путались ноги и руки, он вспотел, жар от печи обжигал, словно тысячи игл вонзались в его кожу. Лицо старого кузнеца ничего не выражало, оно окаменело, как кусок черепицы, он даже не глядел в его сторону. Хэйхай, закусив нижнюю губу, то и дело поднимал чёрную руку, чтобы вытереть пот, стекающий прямо в глаза. Его цыплячья грудь то поднималась, то опускалась, изо рта и ноздрей в такт мехам вырывалось сопение.

Молодой каменщик принёс на починку затупившиеся зубила и, увидев Хэйхая, сказал: «Справляешься? Если нет, ты скажи, пойдёшь дробить свои камешки».

Хэйхай и головы не поднял.

«Вот упрямый!» — бросив зубила на землю, каменщик ушёл. Не успев выйти, он тут же вернулся, уже вместе с Цзюйцзы. Цзюйцзы завязала платок на шею, открыв лицо, так оно казалось ещё более красивым.

Молодому кузнецу, стоящему в пролёте моста, вдруг показалось, что всё вокруг озарилось ярким светом, он с трудом сглотнул слюну, облизав мясистым языком потрескавшиеся губы. Глаза у него были не меньше, чем У Хэйхая, но на зрачке правого глаза было бельмо цвета утиного яйца. Привыкнув смотреть левым глазом, он всегда наклонял голову вправо. Его голова опустилась на правое плечо, левый глаз загорелся ярким блеском, уставившись на румяное лицо девушки. У него между ног рукояткой вверх стоял восемнадцатифунтовый молоток, на который он опирался, как на трость.

В печи метались языки пламени, чёрный дым с искрами то резко взмывал вверх, то со злостью обрушивался вниз. Лицо Хэйхая окутало дымом, он кашлял, из груди вырывался свист. Старый кузнец бросил холодный взгляд в сторону Хэйхая, вытащил из замасленного кожаного кармана трубку, медленно набил её табаком, прикурил от печи и выпустил две струйки белого дыма в чёрную завесу. Две чёрные волосинки в его ноздрях завибрировали, сквозь дым он безразлично посмотрел на молодого кузнеца и Цзюйцзы, стоявших у входа в пролёт, и сказал Хэйхаю: «Поменьше угля, рассыпай равномернее».

Ребёнок качал меха, его худое тело наклонялось взад-вперёд, огонь освещал его мокрую от пота грудь, прорисовывая каждое рёбрышко. Слева в груди, под выпирающими рёбрами, словно жалкий мышонок, бешено колотилось сердце. Старый кузнец всё говорил: «Посильнее растягивай, вот так».

Когда Цзюйцзы увидела, что на губе у Хэйхая выступила алая кровь, её глаза наполнились слезами. Она закричала: «Хэйхай, не надо тебе здесь работать! Пошли назад дробить камни». Она подошла к кузнечным мехам и схватила Хэйхая за его тонкие ручонки, напоминавшие хворостинки. Хэйхай изо всех сил сопротивлялся, из горла вырывались всхлипывания, он был похож на собачонку, которая норовит укусить. Он был очень лёгким, и девушка, взяв его под руки, вытащила из пролёта. Пальцы ног Хэйхая, шаркая, скользили по земле и мелким камням.