Para bellum

Как следствие – уже к 1924–1925 годам реальный сектор экономики испытывал денежный голод, находясь в системной стагнации, характерной для дефляционного кризиса, то есть, острого нехватки денежных средств. Ведь деньги – это кровь любой экономики, ну, почти любой, исключая, пожалуй, натуральное хозяйство. В то время как на фондовых биржах кипела жизнь. Из-за чего даже компании и крупные корпорации, что испытывали определенные финансовые трудности пытались заработать деньги через биржевые спекуляции. То есть, вкладывая очень приличные средства, изымаемые ими же из реального сектора, в виртуальный.

Более того – появилось много состоятельных людей, сделавших состояние на бирже, с характерным запросом на красивую жизнь и дорогие, эксклюзивные товары. Что в известной степени и породило те самые «ревущие 20-е», которые больше походили на своеобразный танец на вулкане. И, кстати, это касалось не только США, но и Старого Света, но в меньшей степени из-за определенных депрессивных тенденций в экономики и хронической нехватки денег в принципе.

Почему?

Тут мы подходим к другому ключевому компоненту так называемой Великой депрессии. А именно к долговому кризису, который в известной степени Михаил Васильевич и усугубил, спровоцировав несколько более ранний и принципиально более масштабный кризис в США.

На заказах Первой мировой войны США сделало целое состояние и серьезно «прокачало» промышленность. Это факт. Но как это происходило?

Через инвестиции в расширения производства. Которые производились на кредиты. А кредиты – это долги, главным свойством которых является необходимость их отдавать. Причем отдавать с процентами.

И если бы война продолжилась – заводы и фабрики достаточно легко бы отбили эти займы. Но война закончилась. Потребление производимой в США продукции резко и кардинально сократилось. А федеральное правительство продолжило придерживаться принципа laissez-faire, то есть, невмешательство в экономику. В том числе и потому, что оно само набрало долгов вагон и маленькую тележку, не имея для этого вмешательства ни желания, ни возможностей. Ситуация была настолько критической, что больше половины расходов федерального бюджета шло на обслуживание долга[24] и выплаты ветеранам войны. На уровне штатов ситуация была похожей, во многом повторяя критическое положение федерального правительства. Эта ситуация с долгами была не только совершенно беспросветной, но и по настоящему тотальной.

Банки, казалось бы, выиграли больше всех от всех этих пертурбаций. Они ведь жили с платежей по кредитным обязательствам, выдавая новые с полученных платежей по старым. Причем деньги они забирали через эти поступления из реального сектора и правительств разных стран, а вкладывали в виртуальный, который выглядел более привлекательным. Из-за чего наблюдателям казалось, будто Уолл-Стрит съедает все деньги мира. Ведь именно сюда стекались, по сути, долговые выплаты и самого США, и Великобритании, и Франции, и Италии, и так далее.

Казалось бы – сказка.

Но их положение на деле являлось куда более шатким, чем можно было подумать. Почему? Потому что одно дело, когда тебе немного должен богатый и здоровый человек, способный достаточно легко закрыть долговые обязательства. И совсем другое дело, когда тебе должен критически много тяжело больной и в общем-то нищий человек.

И эти «больные человеки» начинали творить «чудеса», чтобы выкрутится… чтобы выжить… не самые, надо сказать, адекватные…

Для компенсации своей долговой нагрузки правительственные структуры начали увеличивать налоги. Из-за чего к 1928 году население платило вдвое больше налогов, чем в 1914 году. Что являлось крайне безрадостной темой. Ведь налоговая нагрузка традиционно ложится наиболее тяжелым бременем на тех, кто не может лоббировать свои интересы в правительстве. То есть, на простых граждан.

Классика.

Увеличение налоговой нагрузки на население как напрямую, через индивидуальные налоги, так и косвенно, через фискальное давление на предприятия, позволяет краткосрочно решать проблемы правительства. Например, закрывать выполнение бюджетных обязательств в количественном выражении.

В среднесрочной же перспективе или тем более долгосрочной это приводит к таким проблемам, как снижение экономического роста, уменьшение объемов внутреннего рынка и так далее. Что, в свою очередь, приводят к уменьшению налоговых поступлений. Которых становиться недостаточно для выполнения бюджетных обязательств, и правительства, особенно недалекие или безответственные, запускают новый виток этого «крутого пике». Вгоняя страну в фундаментальный и очень тяжелый кризис.

Но это – с одной стороны чудили.

А с другой – компании реального сектора, в которых трудилось большинство жителей США, на фоне своих финансовых трудностей, начали… хм… скажем так – оптимизировать свои расходы. То есть, ведя красивую и сочную жизнь тех самых «ревущих 20-х» и вкладывая большие средства в биржевые спекуляции, они сокращали зарплаты, увольняли сотрудников и вообще – максимально снижали свои «издержки».