Para bellum

Лицензию на Steyr M1912 выкупили в полном объеме, как, впрочем, и всегда. И сели дорабатывать, используя кое-какие решения Грязева и Шипунова, которые вытаскивались из воспоминаний Михаила Васильевича. На выходе получилось два пистолета – тяжелый АПС-30 и легкий СПС-30.

Первый имел более длинный ствол и в целом более прочную конструкцию. Двухрядный магазин на 20 патронов 9×19. При этом УСМ позволял как ведение одиночного огня, так и бить короткими очередями по 3 выстрела. Это был тяжелый боевой пистолет для тех, кому он требовался по долгу службы.

Второй был максимально уменьшен и облегчен, оснащаясь однорядным магазином на 8 патронов 9×19. Этот пистолет был максимально приближен к ГШ-18 по концепции и исполнению за исключением уменьшенного магазина. И предназначался для повседневного или скрытного ношения.

Кроме того, на базе АПС-30 разработали компактный пистолет-пулемет ППС-30 для вооружения спецназа, экипажей машин и прочих, схожих задач. Он был основан на той же автоматике, что и оба пистолета, но скомпонован как Škorpion vz. 61. Отличительная черта – УСМ имеющий три режима огня: одиночный, автоматический и автоматический с отсечкой на три патрона, как и на ППТ-30.

И так далее, и тому подобное, и целая плеяда всяких описаний. Михаил Васильевич подготовился основательно. Подтянув сюда почти все законченные наработки по пехотному вооружению, которые вел.

А камуфлированные «человечки» тем временем бегали-прыгали, стреляли и выполняли всякие упражнения перед глазами высокой комиссии. Фрунзе сидел на почетном месте и внимательно наблюдал за выполнением типовых задач. Время от времени изучая бойцов, вооружение или снаряжение после. Для вида. Переходя из одной демонстрационной секции в другую, уводя за собой высокую комиссию…

Вопрос был решеный.

Комплекс ставили на вооружение. Более того – предприятия уже начали готовиться к запуску профильных производств. Но все равно – публичный цирк – это публичный цирк.

Да, комплекс выходил не дешевым.

Да, трудоемким.

Но прямо сейчас несколько миллионов бойцов в нем никто не требовал выставить. И через год не потребует. И через два. Тем более, что старые системы никто не прекращал производить, направляя его на мобилизационные склады, в ряды народной милиции и на экспорт. Точнее – в первую очередь на экспорт.

Фрунзе же хотел подумать не только деньгах и насущном, но и о будущем подумать. Ведь пехота – царица полей. И хорошее пехотное снаряжение-вооружение есть ядро и основа всего. Никакими волшебными танками, пушками там или самолетами войны не выиграть. Они все ничто без пехоты… без хорошей пехоты…

Глава 4

1930, июнь, 3. Где-то на Кубе

– А мне он нравится, – пыхнув сигарой, произнес Морган.

– Кто?

– Наш румын.

– А он разве румын?

– Да какая разница? – с легким раздражением махнул рукой банкир. – Вы же поняли о ком я? Вот.

– И чем же он тебе таким понравился?

– Хорошо партию ведет. Чуть зазеваешься и все. С такими зубками он бы и акуле дал фору.

– Он враг! – решительно произнес Варбург.

– Он не враг, а противник. – возразил Морган. – И, мне кажется, он именно тот человек, который понимает нас лучше всего. И не только нас. Подумайте сами. Кризис в США был не так очевиден, как могло бы сейчас показаться. В начале 1928 года настроения экспертов в целом были позитивными. И никто бы не мог подумать, что все закончится так плохо… Но только не он?

– Что ты хочешь сказать?

– Я навел справки и узнал, что в частных разговорах еще в 1926 году Фрунзе говорил о грядущем тяжелом кризисе и предлагал разным высокопоставленным чиновникам в Союзе погреть на этом руки. Вдумайтесь. В 1926 году. Сейчас-то понятно. Видя, как все развивается я понимаю из-за чего и почему этот кризис не просто произошел, а не мог не произойти. Но он это понимал сильно раньше. Более того, сумел войти в него так, что все США полетели под откос.

– Кстати, – произнес Ротшильд, – а откуда он знает про нас и нашу роль?

– А откуда он все знает про кризис? – пыхнув сигарой, задал встречный вопрос Морган.

– В принципе, это можно было просчитать.

– Так и это – тоже. Кто главный бенефициар минувшей войны? Список не велик. Дальше навести справки. Вывести определенные закономерности. И посыплются детали. Много деталей, которые сами по себе не имеют никакой ценности, но вот сообща… Кроме того, Фрунзе пригрел Вальтера Николаи, а он схожие выводы делал, как мне шепнули, еще до окончания войны и пытался предупредить Вильгельма. Но ему смелости не хватило пойти по головам. Да и Кайзер вряд ли бы его послушал. Он ведь дурачок.

– Дурачок… – покачал головой Варбург. – Но очень опасный дурачок. Трудноуправляемый.

– Это все не важно, – отмахнулся рукой Морган. – Я думаю, что Фрунзе нас просчитал. И ударил, точно подгадав момент. С начала Советско-польской кампании посольство России в Италии писем не получало. Я навел справки. А Муссолини письмо получил сразу после телеграммы. То есть, письмо Фрунзе с описанием наших художеств лежало в посольстве дай бог если не год уже к тому времени.