Пара Ноя

Крис, немного перебрав, достаточно быстро отчалила домой: поскольку няню по выходным она временно не могла оплачивать из-за затрат на бизнес, истерзанный карантинами. Лена оставила добычу Яне на растерзание и уехала к себе, кормить плейбоя белком и клетчаткой и следить, чтобы не перелакал односолодового из-за пропущенного углового.

– Меня Яна зовут. – Окосевшим от алкоголя глазом она подмигнула своему одноразовому спутнику.

– Очень приятно. А я Денис. Как вам игра?

– Пойдет, – равнодушно ответила Яна. – Поздравляю, кстати.

– С чем? Мы же продули! – Отпил полстакана воды зараз Денис.

– А, да? Ну тогда сочувствую. – Яна рассмеялась, едва не обдав футболиста фонтаном «Совиньон Блан», на которое перешла, раздавив с Крис бутылку игристого. – Главное – не победа, главное – участие, да? А ты, значит, дома строишь?

– Да, вам Лена рассказала про меня? – Он поеживался от Яниного панибратства. Нет, оно не отталкивало. Просто не привык, что с ним – как с дворовым пацаном за гаражами. Он уже много лет Денис Алексеевич как-никак.

– И про жену, и про троих детей тоже упомянула. Вот вообще по фигу.

– Однако ситуасьен. – Денис тоже пригубил вина, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке. Первый раз в жизни он оказался следствием, а не причиной, телегой, а не тягачом – да что скрывать, его просто положили в корзину покупок, как в супермаркете. Не то чтобы он не изменял жене – случалось, но развязность Яны выбивала его из колеи. – А у тебя как с этим? Муж, дети?

– Муж формально есть, но его нет. А дети должны были… Слушай, тебе это правда важно? – скривившись в ухмылке, отмахивалась от лишних вопросов Яна. Ей же нет дела до его жизни, ему – до ее. Смысл цирк с конями устраивать. – Хорош уже строить из себя праведника. – Она переключила волну приемника и сменила сопрано на контральто. – Ты мне понравился. Подсняли друг друга. Чего мы тут из себя порядочных людей строим? – Яна вдруг осознала, что, оттого что она была хорошим человеком тридцать четыре года и никому вроде зла не делала, судьба ее не пощадила. Вспомнила сцену во дворе ветхого особняка на Таганке, когда блуждала в темноте и остановилась в зрительном зале, где давали порок вместо чеховской пьесы.

Подсознательно Яна хотела проверить, а что будет, наплюй она на все свои принципы? Что, если заповеди – просто уловка, попытка запугать человека, чтобы он был удобным, подмять под себя, чтобы лишь страх кары и слепое послушание? Не трогай яблока – и не познаешь гнева. Она тронула надкусанное яблоко на ноутбуке Никиты. Поздно. Исходный свет обрел дуальность. И ее захватила тьма, накрыла черным сукном и не зажгла в этом шатре свечи.

А эта красивая сказка, что воздастся в мире ином, дабы хоть как-то оправдать этот? Гарантии? Хоть один возвращенец, что подтвердит, где, как, кто защищает на страшном суде? Там есть присяжные?

А если смысла нет? И нечего искать, тужиться, искажать свою животную природу до «человеческой»? Есть же те, кто испражняется людям на головы, про которых говорят «ни стыда, ни совести», и никакая молния, выпущенная Зевсом или Перуном, их не пронзила, и кармические бумеранги пролетают мимо. Грешники или хитрецы, пронюхавшие про фарс вселенского масштаба? Что, если Бог – просто инструмент для управления стадом? Умелая политическая пропаганда, сотворенная первыми ушлыми умами? Житие – форма первобытного пиара? И не было скрижалей, и Моисей не ходил на Синай, и не было тогда никакого Синая? Так – потом сопоставили для правдоподобности. «Плодитесь и размножайтесь» и будьте удобными. А не зашифрованная мудрость между строк, которую трактуют великие умы и все равно не доходят до истины. Ибо она абстрактна. Ибо ее может не быть. Ибо все, во что ты веришь, – только в твоей голове.

Яна тонула в мыслях, захлебывалась, будто шла напролом необузданной стихии, расправившей в своем всесилии плечи, в надежде, что Красное море расступится, стоит соленой жиже начать щекотать ноздри.

Денис одернул ее за руку, заново пристегнув диалогом к реальности. Яна вдруг заметила на его шее не только увесистый православный крест, но и мощевик. Шла Страстная неделя, вместо вина в бокале была вода, но мясо он уплетал за обе щеки. Да и ее вино он украдкой пару раз снова пригубил.

– Смотри, каких я соорудил. Младшей – два, случайно вышла такой взрослой на фото. Два года, а глаза, как будто уже жила. – Он показал Яне заставку на своем телефоне. С чего-то он решил, что женщин умиляют дети. Особенно чужие.

– Да, блин, убери своих спиногрызов! – ткнула его локтем Яна, когда тот уже открывал папки с фотографиями. – Сбрендил совсем?

Денис опешил от такой бурной реакции. С последней своей любовницей он целый час щебетал о семье, а та, пока пила коктейли за его счет, с удовольствием слушала про то, как он дважды присутствовал на родах.

– Короче, Дэн. Мы тут долго сидеть будем или как? – Яна осмотрела на просвет бутылку и поняла, что третью заказывать – уже перебор.

– А какие предложения? Слинять думаешь? – Он склонился над тарелкой, в спешке дожевывая стриплойн.

– Домой не хочу. Отель?