Парад-алле

Руки его, кажется, не нуждались в дополнительных указаниях и делали свою работу четко и слаженно, без единого лишнего движения. Готовый патрон упал в коробку к десятку таких же, а Король взялся отмерять следующую порцию пороха.

– Знаешь, рано или поздно Туз придет за тобой, – сказал он после недолгой паузы.

Это прозвучало зловеще, как будто я продал душу дьяволу и он неизбежно придет забрать меня в ад.

– Я ему что, понравился? – попробовал я отшутиться.

– Да, – ответил Эмиль абсолютно серьезно. – Он сделает тебе предложение, от которого будет очень тяжело отказаться. И мой тебе совет, если все-таки откажешься, сделай это предельно вежливо, – и он улыбнулся первый раз за много дней.

Мне было глубоко плевать на Туза, но если попытка заинтриговать меня заставила его улыбнуться, я был готов подыграть.

– Но если надумаешь принять, лично я тебя за это не осужу, – добавил тихо рыжий и снова принялся за свою монотонную работу, оставив меня наедине с моими вопросами.

Глава 3. Братья

Я вернулся к дозорам на трехсотом, и еще пару раз ходил на поверхность за материалами для Короля. Молодых я больше не водил, сослался на возраст и старые раны, и теперь, если и выходил в группе, то только со Шрамом и его ребятами. Трудно описать чувство легкости, когда идешь в команде профессионалов, и тебе не нужно держать под контролем всю группу, переживать за действия остальных, думать за всех, применять харизму и силу убеждения, чтобы молодые и горячие не наделали глупостей, и вытягивать только своими силами, если что-то идет не так. Когда рядом с тобой люди, которые собаку съели на том, что вы делаете, вы понимаете друг друга без слов, не договариваясь, поступаете оптимально в самых разных ситуациях, и это неописуемо приятно.

Мое безумное приключение закончилось и стало еще одной историей, которую можно рассказать у костра. Не всю, конечно. Есть вещи, которые я не готов ворошить, но они тоже потихоньку покрывались пылью времени, зарастали туннельным мхом и опускались на самое дно души. Мысленно я уже отправил себя на пенсию, пока не произошло событие, которое, как ничто ранее, всколыхнуло жизнь станции.

В один из дней, когда я возвращался из ночного дозора, на станции поднялась суматоха. Спать хотелось чертовски, но оживленность толпы свидетельствовала, что событие было из ряда вон. Центром происходящего был станционный костер. Немного потолкавшись локтями, я увидел, что вокруг по полу разбросаны какие-то листовки. Народ шумел возле них. Кто-то рядом со мной, едва пробежав текст глазами, скомкал бумагу и бросил ее в огонь, а другой, тыча в листок пальцем, показывал написанное товарищам. Я поднял одну листовку и прочел.

“Братья!

Огненный ветер стих. И он не смог испепелить праведных, чистых душой и помыслами, ибо избраны они возвести новое на руинах старого. Возрадуйтесь же, братья! Полночь дала нам новый отсчет. Настало время строить Новый Мир и начать с самых его корней.

Узрите, братья, как природа впитала силу новой жизни, как налились мощью деревья и травы, как животные стали хозяевами всего, что под небом. И только мы, прячась от неизбежного, боимся принять дарованное могущество, цепляемся за пережитки, которые недалекие называют технологией и прогрессом.

Взрастим же под землей семя, что обернется после могучим древом. Покаемся перед лицом Полуночи. Откажемся от электричества и оружия, ибо это осколки зла, что привело прежний мир к войне и разрухе. Погасим же лампы, сложим все оружие, что есть, перед костром и более не возьмем его в руки свои. И Новый Мир примет нас в свои объятия.

Но ежели ослушаемся мы голоса разума, то рухнет солнце, а тех, кто встанет на сторону огня, настигнет стая черной саранчи и сотрет их, как и не было. И выпьют насекомые их кровь, и обратятся грешные в камень до скончания веков.