Парад планет

— А я свою боюсь, — вдруг признался Афонин. — Вот с места мне не встать. Боюсь, да и все. И не то что она там пишет куда-то или в партком — ничего этого нет, ведет себя нормально. Настроением действует. Знаете как? Вот молчит, а ты уже нервничаешь. Что-то ей, значит, не так, чем-то не угодил, начинаешь думать! Вот так молчанием и скрутила, надо же…

— Тебя скрутишь, — усомнился Султан.

— Нет, моя-то как раз разговорчивая, — заявил Крокодилыч. — Как откроет рот…

— Ну, твоя! — сказал Слон. Очевидно, жену Крокодилыча знали.

Посмеялись дружно.

— Слушайте! — сказал опять с воодушевлением Спиркин. — Что ж мы, так вот и расстанемся в конце концов? Даже жалко, ей-богу! Давайте хоть изредка встречаться!

— А зачем? — удивился Крокодилыч. — Что нам встречаться? Вот мы с ними за два года — ни разу. А что у нас общего-то? Это мы здесь вместе, в куче, вон идем неизвестно куда, да и то в последний раз!

— Почему в последний?

— А потому, что больше на сборы не возьмут. Старые мы. Так что вряд ли увидимся. Разве что где-нибудь случайно.

— Почему ж это? Крокодилыч!

— Иван Корнилыч меня зовут. Спать, что ли? Костер оставляем? Продукты — где они? Пиджак чей, уберите, — уже распоряжался Крокодилыч.

Затихли.

И возник теплоход — гирлянды огней, музыка, уже совсем близко, так, что видны были силуэты людей на палубах, слышны голоса, чей-то смех. И все это проплыло, жизнь напомнила о себе и скрылась, стало опять темно и тихо, трещал костер…

Рано утром на необитаемом острове оказался человек с лодкой. Его обнаружили в зарослях камыша — увидели сначала майку с иностранной надписью и наконец всю фигуру — человек стоял в лодке и сматывал спиннинг.

— Алло! — позвали его. — Привет!

Человек обернулся, на лице его выразились удивление и испуг, но незнакомцы, несмотря на свой странный вид, не обнаруживали никаких агрессивных намерений. Он отозвался вежливо:

— Привет! — И продолжал на них смотреть.

— Палатка там чья, ваша?

— Моя.

— А лодка?

— Тоже моя.

— Не продадите?

— Что?

— Лодку.

— А что, есть покупатель? — Незнакомец был, видно, не лишен юмора.

— Я, — сказал Султан, ведший эти переговоры, и для ясности вытащил пачку денег.

— Ого, — отреагировал человек. — Я бы с удовольствием, но лодка казенная, с турбазы.

— Понятно. А вы кто? Физик?

— Почему именно физик?

— Похожи.

— Нет, не физик. Химик.

— Что, серьезно? Химик? Это где же ты химичишь? На автобазе? В магазине?

— Почему — в магазине?

— Ну а где?

— Я действительно химик. Химик-органик, кандидат наук, — заверил незнакомец. — У меня отпуск.

— Ну вот что, товарищ кандидат, мы люди военные, правда, без формы, но у нас задание. Спецзадание стратегической важности. Нам нужно выбраться с этого проклятого острова. Что будем делать?

— Не знаю, — сказал Химик.

— Возьмем тебя в плен, что ли? Вместе с лодкой? Как, товарищ лейтенант? Или давай добровольно. Как тебе лучше?

Теперь они представляли забавное зрелище: Химик сидел на веслах, Герман с Султаном на корме, остальные кто где, в том числе и за бортом — плыли, держась за корму. Лодка, осевшая почти до краев, шла медленно, временами зачерпывала воду, но шла. Пассажиры подбадривали Химика:

— Давай, Слава, еще немного. Может, сменить?

— Да уж сидите, не двигайтесь, — говорил Слава и греб. — Куда-то вы меня тащите, потом не выберешься.

— А чего тебе выбираться? Ты теперь с нами. И не надо никуда выбираться. Зачем? Разве плохо? — разглагольствовал Султан. — Как, товарищ лейтенант, примем его? Только у нас, учти, устав. Довольно строго. Слово командира — закон. Кто ты там есть — кандидат наук или кто, сейчас не имеет значения. Все это — там. Хитрый ты там, или жадный, или перед начальством тянешься, или у бабы под каблуком… Здесь ты — другой человек. Один за всех, все за одного, понял?

— Сам умри, а товарища выручай! — догадался Химик.

— Ребята, он мне нравится! — заключил Султан. — Все, мы его берем. Мы тебя берем! Как, товарищ лейтенант?

Так их стало семеро.

Теперь, достигнув дощатого причала и привязав лодку, они поднимались в гору.

Начинался парк. Культурный, ухоженный парк, принадлежавший, по-видимому, какому-то санаторию: стройные деревья, газоны, вдали — беседка из белого камня.

И уже встречались люди — старик в шляпе и женщина, сидевшая на скамейке, и еще две женщины, посторонившиеся, уступая дорогу компании. Все они, как и те, кто встречались позднее, были в годах, старики; похоже, в этом странном парке совсем не было людей иного возраста. Старики здоровались, пришельцы отвечали им и продолжали путь, провожаемые взглядами.

И вот показалось из-за деревьев белое здание с колоннами; здесь также стояли и прогуливались старые люди. Одна из женщин почему-то особенно пристально смотрела, вглядываясь в лица незваных гостей.

— Федя! — сказала она вдруг. — Федя, Федя приехал! Ольга Игнатьевна, смотрите, мой сын приехал, Федя, с товарищами! — И женщина сделала шаг к гостям, к одному из них — Герману Костину, всматриваясь в него с радостной улыбкой.

— Простите, — успел сказать Герман, но женщина уже держала его за руки:

— Феденька, ну вот наконец, где же ты так долго, ведь я тебя жду!