Парад Солнца (ЛП)

Отказываться от еды, основываясь на том, что белка милая, было глупо — тут Малфой был прав. Плоды каперса творили с желудком Гермионы странные вещи, даже после того, как она попыталась их приготовить. Им требовалось что-то посущественнее, но… Ей очень не нравилось ради этого убивать животных. Гермиона употребляла мясо в пищу, но, расширив свой рацион за счет продуктов, которые было непросто отыскать в супермаркете, шла на это с неохотой. Она бы решилась на такое в случае нужды и если бы Малфой не мог этого сделать сам — она понимала, что необходимость выжить толкала людей на множество поступков, которые раньше казались им немыслимыми. Во всяком случае Малфой был в состоянии справиться самостоятельно, хотя каждый раз выглядел так, словно его вот-вот стошнит. Рыба подобной реакции не вызывала; Гермионе было интересно: неужели его беспокоили только теплокровные создания?

— Сначала надо удостовериться, что здесь никто не живет, а потом уже ты приступишь. Ну… понимаешь, кровь. Она же брызнет.

— Я в курсе, — протянул он, следя за тем, как белка скрывается в другой комнате.

Гермиона прошла за ним следом и закрыла за собой дверь. В комнате были кровать из бамбука и листья — первый явный признак заброшенности дома. Листья были старыми, бурыми, скрюченными, но целыми. Какие-то из них были разбросаны по полу и хрустели под ногами, пока Малфой и Гермиона осматривали углы помещения и проверяли наличие второй двери. Здесь имелся небольшой стол с исписанной ручкой, пустой обрывок бумаги и носок, лежащий на грубо отёсанной чурке. В этой второй — и последней — комнате хранились куча бревен, несколько вырезанных фигурок животных и деревянная чаша. Окна выходили на небольшой пруд и крошечный заросший сад, в котором Гермиона заприметила три маленьких томата.

— Пойду вскипячу воду, чтобы наполнить бутылки, — таким образом Гермиона сообщала Малфою, что не планировала оставаться рядом, пока идёт охота на белку.

— Ты собираешься опустошить ту, другую бутылку?

Гермионе потребовалась секунда, чтобы сообразить, что Малфой имеет в виду.

— Я собираюсь перелить воду в один из пакетов из-под сухофруктов. Я скреплю его заколкой для волос и постараюсь ходить так, чтобы из него ничего не вытекло.

Гермиона не представляла, как она умудрится сделать так, чтобы пакет не перевернулся, ведь сумка вместе с ней проходила через все неприятности — постоянные прыжки, смена направлений, взмахи и падения не облегчали поставленной задачи. Но так Гермиона будет знать, что она хотя бы попыталась.

— Убедись, что ёмкость хорошо вымыта. Я не планирую снова туда отправляться, — проговорил он.

— Ты такой брюзга.

В ответ на её саркастичный тон Малфой выгнул бровь, но его внимание было полностью приковано к брёвнам и спрятавшейся за ними белке.

Гермиона оставила его одного, вышла через переднюю дверь и обогнула дом. В руке она держала перо: вопреки собственной теории и обещанию Малфоя сохранять рассудок она всё ещё волновалась по поводу того создания. Она ничего не могла с собой поделать, по крайней мере, до тех пор, пока они не окажутся как можно дальше от того сада и как можно дольше — в безопасности. Или хотя бы в относительной безопасности, что уже было бы просто здорово.

Несколько минут в доме царила тишина; Гермиона собрала лежащие возле пруда веточки, но круг из камней решила не делать — земля вокруг была бесплодной. Опустившись на колени, она доставала из сумки нужные вещи, когда раздался топот. Её руки замерли; Гермиона посмотрела на скошенные прямоугольные отверстия, служившие окнами — что-то где-то заскользило, а потом послышался глухой удар.

— Малфой? — она медленно поднялась на ноги, огляделась вокруг и, сглотнув, снова уставилась на окно. Сердце колотилось в горле. — Малфой?

— Ты умираешь? Что-то собирается нас убить? — его голос прозвучал зло, что притупило её страх. Злость была чем-то нормальным.

— Нет. Почему ты…

— Тогда мне плевать.

— Почему ты бега…

— Я знаю, что тебе сложно заткнуться — тебе же требуется выпускать какие-то мысли, чтобы твой и без того переполненный мозг не взорвался, — но пока я не поймаю эт…

Он осёкся, зарычав, и, судя по звуку, снова куда-то побежал.

Гермиона едва не рассмеялась, представив, как Малфой носится между вещами, пытаясь броситься на животное, передвигающееся быстрее. Но не сделала этого, зная, что её смешки во время его яростных вспышек или попытки скрасить ситуацию лишь только сильнее его бесят. Она сегодня над ним уже посмеялась — Малфой врезал себе по лицу, когда на нос ему уселся комар — и потом он целый час шагал, стиснув челюсти. Гермиона сама могла вспылить, если он начинал насмехаться над ней по ряду причин, но вчера, споткнувшись о камень, она смеялась с ним вместе. И люди ещё считают зажатой её!