Парад Солнца (ЛП)

— О, типичный мужчина, — рявкнула Гермиона, цепляясь за свою злость — иметь дело с этой эмоцией было гораздо легче чем с отвратительным смущением. Её едва не затопило стеснение, что было просто абсурдно — совсем как тогда, когда она притворялась спящей в спальне, а её соседки обсуждали всё то, что вытворяли их парни. Малфой полностью смутил её, чего, очевидно, и добивался.

— Во мне нет ничего типичного, — уверенно и тихо произнес он. Дыхание в груди Гермионы как-то странно перехватило, пока она сама старалась не смотреть в горящие напротив серые глаза.

Потому что было в них что-то жуткое. Вот почему.

========== Часть семнадцатая ==========

8 июля; 9:18

Малфой полюбил барабанить. Гермиона не знала, что именно он выстукивал, если это вообще можно было назвать мелодией, но она постоянно ловила его на том, как во время ходьбы он барабанил пальцами по своему телу. Иногда это выглядело так, словно он играл на пианино или следовал какому-то ритму, но временами он просто стучал пальцами через равные промежутки времени. Обычно Гермиона приглядывалась, пытаясь распознать мотив, но пару раз ей очень хотелось крепко сдавить его пальцы, чтобы он просто перестал.

Дело не в том, что она слышала эти звуки, ее раздражали сами движения. Особенно тогда, когда она шла с ним в ногу. Хруст шагов, амплитуда вверх-вниз, стук его пальцев, болтание сумки — а потом всё это по новой. Снова, и снова, и снова. Временами ей хотелось сорваться на бег, лишь бы только разорвать эту отупляющую рутину.

Гермиона могла болтать целый час, не получая от Малфоя ни слова в ответ — она не сомневалась, что какие-то мысли в его голове бродили, но не понимала, почему он не мог ими поделиться. Сам Малфой заговаривал с ней первым очень редко. Гермиона пыталась поднимать интересные для обсуждения темы, но он снисходил до ответа лишь в половине случаев. Если же становилось совсем невмоготу, Гермиона провоцировала ссоры. Прошлым вечером, проведя целый день в тишине, она обозвала его роботом, не имеющим собственного мнения, что вылилось в десятиминутный ор — хорошая разрядка, впрочем, закончившаяся неприятно.

«Я не пытаюсь стать твоим другом. Я не хочу им быть,» — заявил он и лишь фыркнул, когда Гермиона ответила, что добивается вовсе не этого. Они сверлили друг друга тяжёлыми взглядами до тех пор, пока не заснули.

Гермиона чувствовала себя немного уязвлённой. Она не видела в Малфое друга, но он был… Она не знала, кем он был, и даже не представляла, существовало ли определение их нынешнему… партнёрству. Они оба неоднократно спасали друг другу жизнь. Она начала привыкать к его компании, и иногда его соседство было не таким уж и плохим. Временами — по неведомой причине — оно казалось чем-то… нормальным. Может, всё это и не делало их друзьями, но Гермиона бы больше не назвала их врагами. И, разумеется, Малфою не стоило так по-детски заявлять, что он не хочет с ней дружить.

Ускорив шаг, она обогнала его: не было никакого желания смотреть на эту барабанную дробь — в противном случае она могла бы взвыть от такого однообразия.

9 июля; 17:01

Гермиона чувствовала себя паршиво — будто всё вокруг смешалось, превратившись в гадкую мутную лужу, из которой никак не получалось выбраться. Гермиона чересчур долго обходилась без водных процедур, и единственным, что хоть как-то очищало кожу, был пот, выступающий жаркими днями. Её волосы отяжелели и стали жирными, кожа — грязной и липкой; она плохо пахла, а во рту обосновался мерзкий привкус. Её рацион состоял из ягод, а желудок то и дело сводило от нехватки нормального питания. Чтобы сделать единственный глоток воды, приходилось ждать, пока при кашле из горла не начнет вырываться чуть ли не пыль.

Она теряла энергию во время интенсивных переходов, страдала от отсутствия витаминов, ощущала слабость и чужеродность собственного тела. Мысленно она могла представить, как её кости сжимаются и странным образом наползают на суставы. У неё даже не хватило сил закопать шкурку белки, которую час назад поймал Малфой: её когда-то беспроблемный желудок бунтовал против такого зрелища. Одежда была грязной, Гермиона сама была грязной. И пусть всего через несколько минут она поест мяса, крови, шипящей на дне жестянки, было ещё слишком много. Иногда она ощущала себя человеком, успешно выживающим в дикой природе, но временами, в минуты слабости — как, например, сейчас — ей хотелось сжаться в комок и спать до тех пор, пока жизнь не наладится.

— Я нашёл немного листьев мяты.

Она подняла голову с рук, которыми обхватывала колени, и устало улыбнулась.

— Словно мятная конфетка после ужина.

До этих слов она и не задумывалась о свойствах трав. Малфой посмотрел на неё так, словно она была неведомой лохматой зверушкой.

— Конечно.

10 июля; 9:03

Они обошли кострище по широкой дуге, Гермиона лишь мельком взглянула на животные останки и пирующих на них личинок. Задержав дыхание, она прикрыла глаза — плечи дёрнулись от сдерживаемых рвотных позывов. Малфой ускорил шаг, и она тоже пошла живее, желая как можно быстрее избавиться от мерзкого чувства, вызванного очередной находкой.