Читаем Парадигма. Том 5. Парадигма материи полностью

Вторая Парадигма Человека распознавала ощущения как контекст содержательности бытия человека и человечества, где вторым ракурсом материи является эфир, и где человек физического бытия внутренне стремится перейти в эфирное бытиё, соответствующее современной эволюционной практике природы с несколько устаревшим галактическим подходом к материальности бытия, но одновременно существующим в человечестве.

Этот эфирный ракурс человечества мы называем солнечным ракурсом бытия и распознания солнечных влияний на деятельность человека. И признание его за последние сто лет, с предыдущим отрицанием этого ракурса бытия в эти же сто лет, и неоднозначным отношением к солнечно-человеческим взаимодействиям до сих пор, говорит о том, что ощущательная практика человечества еще переходит в эфирный ракурс бытия солнечной специфики восприятия. А если учесть, что предыдущий контекст человека распознавался парадигмой тысячелетней давности, называемой Евангелием, опираясь на которое мы и выводили новые контексты человека следующего уровня метагалактического парадигмального бытия, то можно сказать, что человечество современности еще продолжает развивать и развертывать солнечные подходы явления человека в массовом порядке явления, что и говорит об ощущательной практике человека современного человечества. Поэтому Парадигма Человека у нас и стала на второй уровень иерархического бытия.

Следующим, галактическим уровнем позиции наблюдателя, с фактическим выходом из него, стала третья Парадигма Метагалактики, которая стала требовать выход из контекстного существования человека/человечества галактическим восприятием в его научно-философской заданности предыдущего тысячелетия, и переход на метагалактические ракурсы бытия, где третий горизонт иерархических явлений говорил о чувственности явления частностей человека и человечества, о чувственной практике человека и человечества, и, фактически, в научном ракурсе бытия, о чувственном познании мира известным научным постулатом.

При этом, никто не задумывался, что ракурс этих чувств, при необходимости чувственного познания мира, был ракурсом галактической материи и галактического космического восприятия, в предельно троичном развитии предыдущей эпохой: планета, солнечная система и галактика.

Таким образом, мы развивались в троичной системе бытия, что распознано было разными способами и явлениями, а многие контексты существующей практики до сих пор живут и в двоичном солнечно-планетарном контексте бытия. Достаточно вспомнить компьютерное программное основание на 1-0 в двоичном коде программирования и сложностями троичного программирования, которые выявляются именно потому, что предел парадигмального чувственного восприятия была троица, то есть, галактика.

Соответственно, поставив новый четверичный предел восприятия – метагалактический, мы считаем, что практика внутреннего чувственного познания человека и человечества расширится на ментальную восприимчивости бытия, и перейдет на ментальное познание сущего, а, значит, технологические принципы из солнечной двоичности, парадигмально внутренним восприятием человека и человечества, не обязательно распознаваемыми соответствующими специалистами, будут переведены на троичное восприятие и кодирование технической осуществляемой деятельности человечества, что, в некоторой степени, и наблюдается вокруг нас, созданием технических механизмов трехкоординатной системы управления, грубо говоря, роботов подобия человека, а также некоторых первичных программ компьютерных реализаций троичного кода осуществления.

Это говорит о возросшей практике человечества и сподвигание её на четверичный контекст бытия. И поэтому, третьей парадигмой стала Парадигма Метагалактики, преодолевающая контекст чувственного познания в массовом явлении и расширяющая практику на четыре космические реализации соответствующей четверичностью базового бытия, с завершением галактической эпохи восприятия, с переходом чувственности познания масштаба галактики на ментальное познание масштаба метагалактики, в которую входят десятки тысяч галактик как часть.

Соответственно, третий, чувственный уровень познания, отражает иерархичность организации парадигмального бытия в материи и ведет к следующему явленному целому. Переходя на четвертый уровень иерархизации, мы вошли в ментальную или мысленную деятельность человечества, где четвертой частностью человека является мысль, и где необходимо было распознать ментальный уровень деятельности человечества. Как ни парадоксально, этим выражением оказалось только отдельная, единственная, научная дисциплина в виде математики и некоторые отдельные выражения иных естественных наук, которые в маленьких фрагментах оказались способны на ментальную иерархичность человеческого бытия. На сегодня, четверичность ментального выражения оказалась непосильным трудом современному человечеству, жившему в парадигмальной троичности предыдущего вида осуществления трехкоординатности сущего.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней
История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Монументальный труд выдающегося британского военного историка — это портрет Севастополя в ракурсе истории войн на крымской земле. Начинаясь с самых истоков — с заселения этой территории в древности, со времен древнего Херсонеса и византийского Херсона, повествование охватывает период Крымского ханства, освещает Русско-турецкие войны 1686–1700, 1710–1711, 1735–1739, 1768–1774, 1787–1792, 1806–1812 и 1828–1829 гг. и отдельно фокусируется на присоединении Крыма к Российской империи в 1783 г., когда и был основан Севастополь и создан российский Черноморский флот. Подробно описаны бои и сражения Крымской войны 1853–1856 гг. с последующим восстановлением Севастополя, Русско-турецкая война 1878–1879 гг. и Русско-японская 1904–1905 гг., революции 1905 и 1917 гг., сражения Первой мировой и Гражданской войн, красный террор в Крыму в 1920–1921 гг. Перед нами живо предстает Крым в годы Великой Отечественной войны, в период холодной войны и в постсоветское время. Завершает рассказ непростая тема вхождения Крыма вместе с Севастополем в состав России 18 марта 2014 г. после соответствующего референдума.Подкрепленная множеством цитат из архивных источников, а также ссылками на исследования других авторов, книга снабжена также графическими иллюстрациями и фотографиями, таблицами и картами и, несомненно, представит интерес для каждого, кто увлечен историей войн и историей России.«История Севастополя — сложный и трогательный рассказ о войне и мире, об изменениях в промышленности и в общественной жизни, о разрушениях, революции и восстановлении… В богатом прошлом [этого города] явственно видны свидетельства патриотического и революционного духа. Севастополь на протяжении двух столетий вдохновлял свой гарнизон, флот и жителей — и продолжает вдохновлять до сих пор». (Мунго Мелвин)

Мунго Мелвин

Военная документалистика и аналитика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Россия под властью одного человека. Записки лондонского изгнанника
Россия под властью одного человека. Записки лондонского изгнанника

«Говоря о России, постоянно воображают, будто говорят о таком же государстве, что и другие. На самом деле это совсем не так. Россия – это особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека. Именуется ли он Петром или Иваном, не в том дело: во всех случаях это – олицетворение произвола», – писал Александр Герцен выдающийся русский публицист, писатель, общественный деятель.Он хорошо знал особенности российской жизни, встречался с высшими руководителями государства, служил в государственных учреждениях, дважды побывал в ссылке и, в конце концов, вынужден был покинуть Россию. В своих воспоминаниях и статьях Герцен не только ярко описал обстановку в стране, но сделал глубокие выводы о русском пути развития, о будущем России. Многие его мысли актуальны и поныне.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Александр Иванович Герцен

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука