Парадокс Апостола

Троян хорошо помнил тот роковой день, когда судьба свела его с «отцом» — известным кемеровским предпринимателем, владевшим доходным ликеро-водочным заводом, сетью винных магазинов и местным игорным клубом.

Геннадий Вениаминович Суриков по кличке Сурген в своих квадратных роговых очках и тесном твидовом костюмчике выглядел вполне интеллигентным человеком и больше смахивал на университетского профессора, чем на воротилу криминального бизнеса. Он и в самом деле имел ученую степень, которая, правда, в жизни ему не пригодилась. Именно Геннадий Суриков в эту кровавую эпоху взял под контроль всю угледобывающую отрасль Кузбасса. Успешно взаимодействуя со «славянским крылом» кемеровской группировки, Сурген сколотил свою собственную команду наемных убийц, дав ей кинематографичное название «Бригада ночных киллеров». По сути дела, это была хорошо подготовленная диверсионная группа, которая работала на всей территории Кемеровской области. В команду попадали только лучшие, предпочтение Сурген отдавал профессионалам с военным или спецназовским прошлым, но скомпрометировавшим себя перед законом. Эти люди знали, что такое дисциплина, безупречно владели оружием, не боялись крови и, самое главное, беспрекословно подчинялись старшему по «званию» — ему, Геннадию Вениаминовичу Сурикову.

Сейчас, девять лет спустя после их первой встречи, Троян вспоминал об этом периоде своей жизни с содроганием. Одно дело блатовать, сшибая мелочь, другое дело — по команде спускать курок. Ликвидации в «батальоне смерти» были поставлены на поток, причем ошибок Сурген не прощал. Любого промахнувшегося дважды ждала судьба его собственной жертвы.

На то у «отца» был свой отдельный исполнитель — Сотя.

Невзрачный Сотя работал настройщиком музыкальных инструментов в магазине «Мелодия», разговаривал тихо, с легким заиканием, ходил бесшумно, не выносил запаха алкоголя и дыма сигарет. Ребяток он «успокаивал» мягко, не больно и безо всякого разнообразия: точным ударом ножа в печень. Лишь одного, опасно болтливого сержанта Коновалова, он закопал в лесу живьем, предварительно отрезав ему язык.

Текучка кадров в «Бригаде» была существенная, иной раз за год сменялось до половины личного состава. Троян все еще держался на плаву, слыл матерым волком, который не подвержен эмоциям, не промахивается, не оставляет живых свидетелей и никогда не повторяется — это создавало вокруг него ореол неуязвимости.

Зарабатываемых заказными убийствами денег хватало на сытую, но при этом довольно-таки скромную жизнь. Подержанная иномарка или «девятка», не желавшая заводиться в двадцатиградусный сибирский мороз, однокомнатная хата в пятиэтажке, легион дешевых баб и небольшой слой «валютного жира» на кипрском счету. Как оказалось, жизнь наемника не имела ничего общего с той, которая описывалась в многочисленных художественных произведениях. В публичных местах — дорогих клубах и ресторанах — «легионерам» светиться не рекомендовалось, семей и постоянных подруг заводить было нельзя, длительные поездки на заграничный курорт тоже не поощрялись — вдруг подкатит срочный заказ.

Вместо голливудского пуленепробиваемого костюма и винтовки с оптическим прицелом Троян, как и вся остальная братва, носил спортивные штаны и потертую кожанку, «исполнял» при помощи автомата Калашникова, «ПМ» или «ТТ» — распространенного оружия, которое не могло превратиться в «особую улику».

Но самым главным минусом профессии в глазах Павла была ее терминальность. Из этой опасной игры никто не выходил живым, год-два у «станка», ну а дальше — СИЗО или кладбище.

Поначалу Троян своей работе радовался: очищал город от нежелательного криминального элемента и к тому же получал за это достойное вознаграждение. Лишившись армейской карьеры, Павел нашел применение своим талантам и навыкам и чувствовал себя человеком востребованным. Сурген к нему явно благоволил. Он ценил и интеллигентный стиль, и наследственное офицерское прошлое, и то, что Паша был образован, в зачатке владел немецким и английским: его отец, Дмитрий Алексеевич Троян, служил в составе группы российских войск в Германии, где Павлик окончил с отличием среднюю школу. Но со временем Троян осознал, что попал в настоящее криминальное рабство, его свобода определялась жестко заданным периметром действий, а главное, становилось очевидно: «уйти в отставку» он сможет, лишь отправившись на тот свет, что совершенно не входило в его планы. Он понимал: сломать траекторию движения в сторону могильной плиты можно, лишь нащупав в профессии какую-то особенную нишу — ту, где он оказался бы незаменим.

* * *

Лето 1996-го в столице Кузбасса выдалось дождливым и безнадежно холодным.