Парадокс Апостола

Разросшуюся к тому времени бригаду Сургена в скором будущем ликвидируют: многие окажутся за решеткой, некоторые — на городском кладбище, один — на принудительном психиатрическом лечении, и двое, включая исчезнувшего без вести Павла Трояна, — в федеральном розыске.

Осторожный Троян тут же заляжет на дно: сменит адрес в Афинах, перерегистрирует свою компанию на чужое имя, грамотно подправит внешность и станет еще более избирателен в связях с окружающим его миром.

* * *

Из дверной щели пробивался тусклый луч света, стелившийся по грунтовому полу и растворявшийся у подножия кровати. Тщательно отглаженное постельное белье пахло сыростью кельи. Она была небольшая, двухместная, но эту ночь Троян провел в ней один. Часы показывали половину четвертого утра, значит, вот-вот раздастся глухой стон била — доски, подвешенной на цепях, по которой монах каждое утро стучал тяжелой деревянной колотушкой, созывая всех на богослужение.

Спал на Афоне Павел плохо, короткими провалами в забытье. Впрочем, и в других условиях забыться надолго ему тоже не удавалось.

Началось это лихо со странных расплывчатых снов, которые затягивали его в черную дыру бессознательного и, тщательно вылущив и перемолотив, выплевывали под утро измученным и постаревшим. Постепенно сны стали четче, оформленней, они напоминали какую-то театральную фантасмагорию, где люди и события перемешивались во временном пространстве и неслись хороводом страшных видений.

А пропуском в этот ад послужило невинное на первый взгляд происшествие.

На дворе стоял спокойный и благополучный 2007 год.

Троян, к тому времени совершенно обжившийся в Греции, чувствовал себя уверенно, назад давно не оглядывался — после смерти Сургена прошлое не напомнило о себе ни разу — и постепенно уверовал, что вытянул когда-то счастливый билет, сумев исчезнуть, раствориться.

Ему было уже за сорок, он продолжал жить один в комфортабельных апартаментах в районе Афинской Ривьеры, в бизнесе преуспевал, и будущее рисовалось ему вполне радужным, а главное, свободным.

Никаких русскоязычных контактов ни в Греции, ни вне ее Троян намеренно не поддерживал.

В то утро, пробежав десять километров по пустынной набережной Флисвос, он вернулся домой, принял душ и отправился по мелкому делу в Центральный банк. В прохладном кассовом зале царила тишина, нарушаемая лишь мерным постукиванием компьютерных клавиш. Троян подошел к стойке, взял бланк заявления и расположился за столиком, рассеянно охлопывая себя по карманам пиджака. Поняв, что ручку он забыл и ее придется одолжить у оператора, он обернулся и схлестнулся случайным взглядом с другим посетителем.

Дышать стало трудно, сердце ухнуло и тяжело зашумело где-то в районе желудка.

— Паша, братишка, ты?!

Рослый веснушчатый детина двинулся к нему, частя белесыми ресницами выпученных глаз.

Это был Толя Солдатов по кличке Тля, один из коммандос Сургена, который по сей день вместе с Павлом числился в российском федеральном розыске. Они «прослужили» вместе пару лет и неплохо знали друг друга.

Из банка им пришлось срочно выйти: разговор вели серьезный.

Тля после разгона бригады хоронился в Сургуте, потом перебрался в Краснодарский край, а уже оттуда в Грецию. Подвизался на мелких работах, на жизнь худо-бедно зарабатывал. Встрече он был дико рад, Паша для него словно восстал из могилы.

— Ну как ты, что? Наши тебя давно «землей присыпали», думали, Сурген тогда распорядился, — Тля дымил дешевой сигаретой, то и дело норовя приобнять земляка.

— Да кручусь понемногу, выживаю…

— А я, не поверишь, то вышибалой работал, то ночным сторожем портки протирал, а потом одного человечка дельного встретил, так он мне хорошую тему подкинул… Рискую, конечно, но бабло не переводится… хочешь, сведу вас? Перетрем, схемку какую замутим, а? Пашка, брателло, — Тля не удержался, хлопнул-таки кореша потной пятерней по плечу, — рад-то я как!

Троян слушал его неприязненно, понимая, что вся тщательно поддерживаемая конспирация рушится на глазах из-за нелепой случайности. Одиннадцать лет ровной обеспеченной жизни отделяли его от кемеровского прошлого, и рисковать всем этим он не собирался…

Следующую стрелку, к полному удовлетворению Тли, забили, не откладывая.

Встретились в пятницу вечером возле старого пирса, который отделял пятачок заброшенного пляжа от протяженной хвойной полосы.

Уже смеркалось, южное небо покрылось мелкой сыпью звезд, в воздухе мельтешила неугомонная ночная мошкара. Полотенца расстелили у самой воды, достали закуску и спиртное. Тля был на подъеме, раскатисто гоготал, травил армейские байки, чем страшно, до зубного скрипа, Трояна раздражал. Однако сам зимородок этого не замечал, грохотал в ночи, безостановочно куря, сплевывая сквозь крупные, с расщелинами зубы и шумно почесывая волосатую матросскую грудь.

— Э-эх, снять бы разок приличную кассу, я б свой бизнес открыл, туристический… Надоело шестерить, Паша, я ж не ловчила какой, а мастер спорта по греко-римской борьбе. Да и семья у меня теперь, вот первенца жду… Ну ничего, вдвоем мы такую джáзу замутим — весь ихний Парфенон содрогнется!