Парадокс Атласа

– Еще как могу. Иначе нельзя. Я бы так не поступил, если бы не… – Он глубоко вздохнул и, дрожа, выдохнул. – Если бы не то, во что я безоговорочно верил…

– Сойди с этого пути, Эзра, выбери другой.

– Нет. Нет! – Перед глазами поплыло. – Нельзя. Я слишком далеко зашел. Обратной дороги нет.

– Жизнь станет еще невыносимее, Эзра.

– Не учи меня, с чем я могу жить. Ты даже не представляешь, что я в состоянии вынести! – надломившимся голосом произнес Эзра, и в голове мелькнула мысль: «Пора, момент настал. Если не ударить сейчас, мир сгинет. Твой мир, мир, который столько раз отворачивался от тебя, мир, который ты всеми силами старался спасти – он пропадет».

«Дело даже не в мире, – сказала ему профессор, и сейчас эти слова звучали как предупреждение. – Мир тут совсем ни при чем».

«Нет, при чем, – в отчаянии думал Эзра. – Должен быть при чем. Обязан, ведь если все не так, если дело не в мире, то получается, что весь прошедший год я страдал впустую. Предал любимую, смотрел на ее мучения, не пошевелив и пальцем, никак их не облегчив, отвернулся от единственного друга. Предал самого себя, собственные убеждения, никчемные книги, которые никогда не имели никакой ценности, ведь знание, мать его, – это проклятье. Знание – ничто. Я мог бы жизнь прожить, так и не узнав ее смысла, смысла существования, и был бы счастлив, наслаждался ею и ее добротой…»

– Она должна умереть, – еле шевеля губами, произнес Эзра. – Должна. Ты не понимаешь. – Его слова были пусты, как опорожненный сосуд, в котором гулко звучит эхо сожаления и фальши, ведь Атлас определенно все знал. Атлас, сволочь несчастная, прекрасно видел слабости людей и понял: Эзра слаб. Он пришел не за возмездием, не нанести ответный удар, а покаяться. Признаться, мол, да, я ошибся, решив, что выбираю меньшее из двух зол, но зло есть зло, и выбор был неверен, – однако время упущено. Теперь он этого не скажет. – Ты не понимаешь.

Эзра не услышал шагов позади, не понял, что кто-то встал на пороге кабинета, пока Атлас сам не взглянул ему за спину.

Эзра только в последний миг, – уже осознав, что шанс упущен, как бы зависнув в пустоте, выпав из времени и пространства, – обернулся и заглянул в лицо расплате.

Так вот чего ждал Атлас.

Пришел конец ожиданию длиною в жизнь, а вместе с ним и понимание того, что в конце концов настал и его, Эзры, черед. Ноги подкосились от страха и вместе с тем от облегчения.

Опаленная, тлеющая, она исходила дымом. Одежда на ней сгорела, и она стояла в дверях, словно мстительная, разгневанная богиня.

– Пошел ты, Эзра, – срывающимся от боли голосом выругалась она.

Либби выкинула перед собой раскрытую ладонь, и в глазах у Эзры полыхнула ослепительно-белая вспышка. Первый раз для него не открылась дверь, не образовалась щелочка; некуда было уйти и забиться. И вот, уже сгорая, погибающий Эзра Михаил Фаулер тоскливо заглянул в глаза собственной смерти и подумал: «Ах, так вот она, моя судьба».

Такой был уготован ему рок.

Конец?

Драку Гидеон Дрейк не приветствовал. Он много какие занятия считал недостойными времени и трудов и был начисто лишен тяги к насилию. Как и эгоистичности. О себе он, кстати, думал как о довольно мягком человеке, и единственное, что могло бы доказать обратное, это его дружба с Нико де Вароной. Вот уж кого мягкость не обременяла от слова «совсем», в ком ключом била жизнь и кому, по идее, должно быть зазорно тратить время на Гидеона.

Впрочем, то, что Гидеон от природы не был склонен к насилию, еще не означало, что при необходимости он не сможет задать кому-нибудь жару.

– Отлично, – запыхавшись, произнес Нико и, верный себе, хлопнул Гидеона в грудь тыльной стороной ладони. Перед этим Гидеон свалил нападавшего с ног точным, оглушающим ударом в ухо. В отличие от Нико он не любил тянуть резину и старался сразу пройтись по уязвимым местам.

Однако с Нико не в игрушки играли. Это была тщательно подстроенная западня. По иронии судьбы ловушка, приготовленная для Парисы Камали, мало чем отличалась от тех, которые она в свое время расставила на Гидеона. Напали не обычные люди, не полиция и не колдуны вроде бандитов из Англии. Это были медиты, и каждого из них отобрали специально для противостояния телепату, сильнейшему на памяти Гидеона. Один был биомантом, который, похоже, управлял тканями мышц: мускулы то и дело сводило судорогой, и приходилось бороться с ощущением близкого обморока. Напарницей биоманта была специалист по мультипотентности, способная переносить копии своего сознания сразу в несколько точек; хорошая стратегия в бою с телепатом, позволяющая создать подобие ментальной эхокамеры, но не такая уж и эффективная против Нико, управляющего физическими силами. Третьим был физик, специалист по преобразованию энергии. Драться с ним Нико оказалось не очень удобно – а Гидеону так и подавно. В конце концов все свелось к тому, у кого больше выносливости, людей и магических сил.