Парадокс и контрпарадокс. Новая модель терапии семьи, вовлеченной в шизофреническое взаимодействие

Что касается отношений с собственными родительскими семьями, то возникало впечатление их весьма значительной удаленности от семьи жены, но, с другой стороны, тесной связи с семьей мужа.

Синьор Вилла до 37 лет жил со своей матерью и младшей сестрой, Зитой. В одном с ними трехэтажном доме жили два его брата со своими женами и детьми. Оба брата закончили техническое училище и были материально благополучны.

Нина, жена, была хорошо принята свекровью и золовкой, в основном благодаря своей "простоте". Чтобы устроить жилье для новобрачных, квартиру матери разделили на две части огромным шкафом, поставленным посреди главного коридора. Сначала все шло хорошо, но после смерти матери Зита сразу же начала ссориться с братьями: она хотела продать им унаследованную ею часть дома (за немыслимую цену) и уехать. Нину, неизменно старавшуюся угодить всем и каждому, в ходе одной из семейных ссор Зита обвинила в том, что "все из-за нее". Нина испытала сильнейший моральный шок, а ее негодующий муж не мог взять в толк, как можно столь несправедливо обвинить такую милую и "простую" женщину.

Наконец, благодаря вмешательству друзей, братья согласились выплатить Зите деньги; затем та вышла замуж и покинула семью. В течение всего этого периода (предшествовавшего болезни Лилло) Нина, подавленная и униженная, постоянно умоляла мужа переехать и таким образом бежать от семейной вражды, но не смогла его уговорить. Даже после того, как Зита покинула "поле боя", отношения между оставшимися членами семьи по-прежнему были прохладными и напряженными. "Навсегда прошли те хорошие времена, когда мы вместе собирались на маминой кухне смотреть телевизор". Но, сколько мы ни задавали вопросов, мы никак не могли определить причину сохранения холодности. Разве не Зита являлась источником конфликта? Разве не против нее все объединились? На эти вопросы давались весьма туманные ответы в духе пословицы: "Обжегшись на молоке, дуешь на воду". Но кто обжегся и почему, оставалось непонятным.

Внезапная перемена в Лилло произошла вскоре после замужества Зиты. Наши попытки разобраться, что же случилось непосредственно перед этим, тонули в массе несоответствий. Тем же кончались и наши старания узнать, каковы были первые признаки психоза у Лилло. Однако именно во время этой части сеанса Лилло вставал со своего кресла: он дважды подходил к матери, легонько касаясь ее рта и закрывая ей уши. Он ни разу не приблизился к отцу, сидевшему в дальнем конце комнаты.

При обсуждении сеанса команда терапевтов была единодушна в том, что семья не мотивирована на терапию. Было ясно, что она утаивала от нас важную информацию. Поэтому предложить ей терапию было бы ошибкой. Мы чувствовали, что важно с нашей стороны одновременно указать на необходимость семейной терапии и отказать в ней, подталкивая родителей к тому, чтобы они сами о ней попросили. Но как мы могли это сделать?

Намек терапевтов на то, что в принципе можно было бы переехать жить в другой дом, встретил мощное сопротивление пары, заявившей, что по экономическим причинам это совершенно невозможно. Настаивать было бесполезно. Было ясно, что если бы они могли решиться на переезд, они бы уже это сделали. Но если жизнь в большой семье сопровождалась столькими проблемами, то почему же они не уезжали? Мы не смогли найти лучшего ответа, чем тот, что оба получали что-то важное от жизни в большой семье[24].

Лилло, несомненно, был полностью вовлечен в эту сложную тактическую борьбу Наверняка он получил устную инструкцию быть "хорошим" со своими родственниками и играть с кузенами и кузинами и одновременно невербальное послание держаться от них подальше. Пойманный, таким образов, в двойную ловушку, Лилло выбрал психотический выход; держаться в стороне от всех.

В результате обсуждения мы выработали следующий способ терапевтического вмешательства: дать семье письмо, адресованное направившему ее врачу, с которым у нее была назначена встреча через две недели. Это письмо не должно было быть приватным сообщением, как обычно, а напротив, должно было быть прочтено семье вслух одним из терапевтов, прежде чем опасть в руки отца для передачи доктору. Вот его содержание.