Парадокс любви

Мила прикусила язычок. Вещи были названы своими именами: Художник хотел ее «заполучить». И заполучил. Ни о какой настоящей любви речь не шла. Он просто удовлетворил свое мужское эго. Богатый мужчина, который привык ни в чем себе не отказывать. Захотел — заполучил. Надо отдать Художнику должное: для достижения своей цели он, действительно, не жадничал. Подарки были дорогими, а ухаживания — шикарными. А Мила знавала и другие экземпляры... Они желали «заполучить» женщину с минимальными затратами. Хоть бы Машкин муж. Чего стоит его подарок Маше на ее тридцатипятилетие. Подруга долго была в шоке. Несмотря на то что сама — психоаналитик и знает, как с этим бороться. Пылесос и набор терок надолго выбил Машку из равновесия. Так что Художник еще не самый худший вариант. Все-таки его заполучение было приятным. В этом надо признаться. То-то у него стал такой самодовольный вид, когда она сказала «люблю»!

Мила вдруг подумала о портретах, что висят у него в мастерской. «...только с тех, кто мне особенно нравится, я пишу двапортрета. И один оставляю себе...» — сказал Художник. А ведь на портретах только женщины. « Я — коллекционер», — вспомнила Мила. Значит, это — коллекция его женщин. Женщин, которых он «заполучил». И завтра-послезавтра Художник повесит на стену и ее изображение.

— Скажи, пожалуйста, Художник мой милый...

— Я — Художник Милин, — попытался он пошутить.

— А эти женщины на стене, — Мила кивнула в сторону мастерской, — тоже твоя коллекция?

Художник немного растерялся. Такого вопроса он не ожидал. Как ответить? Мила — умная женщина. Так что лучше сказать правду. Тем более что их отношения, судя по всему, скоро закончатся. Дело идет к развязке. И даже неплохо, что Мила сама об этом спросила.

Звонко перегорела лампочка в люстре.

— У тебя есть запасная?

— Не знаю. Наверное, должна быть. Надо вызвать домработницу и электрика.

— Зачем? — не поняла Мила.

— Домработница знает, где лежат лампочки, а электрик вкрутит.

— А-а-а?.. — Мила не сразу нашлась что сказать. Всю мужскую и даже часть женской (тут Миле стало даже немного стыдно) работы в их доме выполнял Андрей. И ей очень нравилось, что муж такой рукастый. Она считала это нормальным для мужчины. — Да... — только и смогла ответить.

— Чему ты удивляешься?

— Теперь уже ничему. — Художник ее больше не впечатлял.

— Хочешь, Мила, я отвечу тебе начистоту на все твои заданные и незаданные вопросы? Каждому — свое. Это раз. Одни рождены, чтобы стать великими, а другие... — вкручивать лампочки. Я не жалею тратить большие деньги на престижные мужские безделушки, чтобы подчеркнуть свой достаток и социальный статус. Это два. И три: я как мужчина люблю добиваться победы во всем. В том числе и в отношениях с женщинами. Это важно для моей самооценки, самоутверждения. Самолюбия, если хочешь.

— Я бы сказала « себялюбия». Вечер сегодня, действительно, особенный. Так кто эти женщины?

— Это моиженщины. Врач, журналист, стюардесса, медсестра, телеведущая... Ну, и так далее... Меня сводила с ними жизнь. Так же, как и с тобой. Ты — мой дизайнер. Жена обо всем знает, но к портретам относится терпимо. Они ей даже нравятся. И никто из этих женщин, заметь, не остался на меня в обиде. А некоторые даже благодарны. Ведь в жизни как бывает: « Мы любим тех, кто нас не любит. И губим тех, кто любит нас...»[8]

Когда Художник упомянул о жене, для Милы этот факт уже не имел никакого значения. Хоть гарем!

— Я тоже на тебя не в обиде. Ты был почти безупречен. И я благодарна тебе за три вещи. Нет. За четыре. Мне понравилось быть «слабой» женщиной. Феминизм — это полная фигня. Спасибо тебе за стихи. За лирику. Просто бальзам на душу. А то я уже позабыла о существовании поэзии. И спасибо ... за мужа. Я поняла, что люблю его. Как оказалось. И другой мне не нужен. И за мой портрет — спасибо. Я, правда, его не видела. Но мне приятно, что он писан с меня.

— Он почти готов. Я могу закончить завтра.

— Нет, не нужно. Я хотела попросить. Ты не вешай его, пожалуйста, туда. На стену.

— Мила, ты можешь его забрать.

— Нет, забирать я не хочу. Он мне больше ни к чему. Выбрось его, пожалуйста. Или закрась. А поверх нарисуешь кого-нибудь другого.

— Мы расстаемся друзьями? Мне это небезразлично.

Мила кивнула.

— Я хочу завтра зайти к тебе еще раз. Вернуть браслет и кольцо.

Художник протестующе замахал руками.

— Я никогда не забираю у женщин своих подарков. К тому же мне будет приятно, если ты продолжишь их носить. Ведь я угодил тебе?

— Извини, не могу оставить. Хотя они мне, правда, очень нравятся. У тебя хороший вкус. Но у меня не должно быть подарков от другого мужчины. Только от мужа.

— Ладно. С утра я буду здесь. Мила, а ты можешь принять от меня чай? Я хочу подарить тебе удивительный бирюзовый чай. Приятель недавно из Тайваня привез. Чтобы ты вспоминала обо мне, заваривая его. Хорошо? Возьми. Ведь это просто чай.

— Бирюзовый?! Хорошо! Давай свой чай! Надеюсь, он без «другой» травки?