Парадокс Тесея

– Наверное. Странно. Сам же придумал эти субботники. И вроде так загорелся… Давай напишем в чат тогда об отмене, а то люди планировали, – Олеся положила недоконченный венок на землю и отряхнула руки. Вынула из торбы телефон. – Погоди-ка, здесь народ что-то бурно обсуждает. Какую-то статью, – она добралась до новостной ссылки и зачитала: – Группу нелегальных реставраторов арестовали по подозрению в создании экстремистского сообщества. Гриша! Дмитрий Танельсон – это ведь Нельсон?!

– Он! Что там? Арестовали? – переполошился Гриша и сзади припал подбородком к Олесиному плечу, чтобы видеть экран.

– Какой ужас! Тут говорится, что в Питере и в Москве прошли обыски. Задержали шестерых членов анархистского движения ХАРМС, пятерых петербуржцев и одного москвича. Нельсон указан как безработный, еще в организацию входили реставратор, фотограф, она же фем-активистка, копирайтер, химик, пенсионерка. Отправили в СИЗО. Всех, кроме Лидии Горховой из-за возраста… Наша Лидия Владимировна, с Уделки! – пораженно воскликнула Олеся. – Она под домашним арестом.

Гриша схватил венок и стал непроизвольно его раздирать.

– Но почему экстремизм?

– Не понимаю… что-то про оппозиционную акцию с Лениным, – Олеся прокрутила текст статьи. – А, вот, по сообщениям родственницы, в ходе обысков у одного из задержанных, секретаря ячейки Глеба Полякова, изъяли распечатку с уставом и протоколы собраний. Они роли расписали на бумаге. Нельсон указан председателем и казначеем. Правозащитники изучили материалы дела… У активистов, судя по всему, был штаб в комнате пенсионерки, то есть Лидии Владимировны. На них донесла ее соседка по коммуналке, накатала заявление. Фигуранты вели закрытый чат, выбрали эмблемой оранжевый жилет якобы по аналогии с желтыми жилетами. Помнишь, во Франции протесты? И название ХАРМС… блин, знаешь, как расшифровывается? Ни много ни мало Художественно-Анархическая Реставрационная Мастерская Санкт-Петербурга!

– Да ладно?! – Гриша отшвырнул измочаленную одуванчиковую гирлянду.

– Адвокаты утверждают, что название – для красного словца, а чат у них самый обыкновенный. Договаривались о встречах, обменивались мемами, ну, новости обсуждали, иногда и политические, все такое. В контексте реставрации ругали городские власти, говорили, что их надо бы поменять. Но все же не государственный переворот замышляли!

– Это однозначно недоразумение… Уф, хорошо, что наши волонтерские переписки в другом чате. И что теперь?

– Пока все арестованы на два месяца. – Олеся попыталась сдуть челку с глаз, но она прилипла к взмокшему лбу. – Слушай, может, это глупо…

– Скажи.

– Я хочу что-нибудь сделать. Все-таки провести этот субботник завтра. И не только завтра. Мы же можем сами их устраивать время от времени?

Гриша сжал своими пятнистыми малиновыми пальцами Олесину ладонь, коричневатую от сока сорванных одуванчиков. Над рассыпанными в траве ягодами, перелетая с одной сочной крапины на другую, сердито хозяйничала пчела.

– Конечно, можем.

– Нельсон выйдет и увидит, что мы не сидели сложа руки. Не могу, бред какой-то… В конце концов, будет расследование. Проведут экспертизы лингвистические всякие. Поймут, что ничего такого там не было. Отпустят, – неуверенно предположила Олеся. – Ну правда, не могут их признать виновными, я так считаю… А ты как думаешь? Отпустят?

Послесловие

Этот роман создавался в сложных отношениях с реальностью. С одной стороны, я испытывала страстное желание описать Петербург как можно точнее, вплоть до конкретных адресов. С другой стороны, в прозе необходимы и неизбежны художественные допущения, поэтому некоторые настоящие городские объекты в романе закамуфлированы, додуманы, заменены близкими по приметам, но все же неидеальными двойниками. Да-да, как тут снова не вспомнить про парадокс Тесея.

Замысел книги родился из наблюдений за героическими усилиями неравнодушных людей – краеведов, градозащитников, волонтеров, которые словом и делом каждодневно доказывают свою любовь к Петербургу. Отмывают от краски печи и витражи в парадных (и что важно, легальными способами – в отличие от моих героев), воссоздают утраченные технологии, пишут петиции, разговаривают с жильцами исторических домов, фотографируют интерьеры, создают просветительские материалы. Благодаря их стараниям мы начинаем замечать красоту в замызганной плитке под ногами или в облупленной львиной морде на фасаде. Вместе с тем персонажи романа и сюжетные перипетии, разумеется, вымышлены, а совпадения, как говорится, случайны.

Так сложилось, что в художественной литературе, в противовес научной, не принято указывать источники, с которыми работал автор. Это кажется мне серьезным упущением, потому что писатель в стремлении нигде не соврать и не сфальшивить нередко опирается на труды других. Не привести их кажется мне неправильным. К тому же я надеюсь, что пытливые читатели, которые захотят углубиться в темы, затронутые в романе, сочтут этот список небесполезным.

Бобров М. М. Записки военного альпиниста. От ленинградских шпилей до вершин Кавказа 1941–1945. М., 2015.