Парадокс Тесея

– Что-то мне так есть захотелось! Чего-нибудь вредного! – плутовато заявила Лидия Владимировна ни с того ни с сего. – Давай-ка мы на кухне пошебуршим.

Допотопный холодильник «ЗИЛ», который Лидия Владимировна делила с почившим Николаем Васильевичем, разнообразием не баловал: плошка пресной гречи, брусочек масла, пакет ряженки с довольной надоем буренкой на этикетке. Полки соседа по понятным причинам пустовали.

– Негусто. Митя, погляди в морозилку. Может, что-нибудь завалялось, – попросила Лидия Владимировна.

Нельсон отковырял примерзшую пластиковую крышку.

– Оп! – выломал из холода нераспечатанную коробку, соскреб наледь. – Блинчики с мясом! Еще годные.

– То, что надо. Спасибо, Николай Васильевич, угостишь нас напоследок. Жалко, сметанки нету.

Лидия Владимировна зажгла газ, водрузила на плиту сковородку, сняла ножом шматок масла. Блинчики слиплись намертво и были твердыми, будто осколки бивней, найденные в вечной мерзлоте. Нельсон нырнул в другой холодильник и сцапал оттуда баночку сметаны.

– Ворье!

По кухне, придерживая подпрыгивающие на голове бигуди, продефилировала мамаша Лобанова в домашнем сарафане с подсолнухами. Зыркнула на Нельсона с ненавистью.

– Ниночка! Митя, поставь чужую сметану. Ниночка, прости, не уследила за этим оболтусом, у нас тут праздник, – Лидия Владимировна вдруг подалась к Лобановой и крепко-крепко ее обняла. – Счастье-то какое, Нина! Посиди с нами? Чаю попьем? У нас блинчики!

– Некогда мне, – Лобанова выпросталась из объятий. – Да вы прям расцвели, – с плохо скрываемой злостью произнесла она.

Видно, тоже заметила, что Лидия Владимировна в последние месяцы стала плоха, сообразил Нельсон. Выжидала, гарпия. В мыслях уже получала ключи от отдельной квартирки. Теперь закатывает губу. Соседка стащила с бельевой веревки сухую детскую футболку, перекинула через плечо и утопала в коридор. Когда блинчики оттаяли и зарумянились под крышкой, Лидия Владимировна выключила конфорку.

– Неси сковородку в комнату, – сказала она и взяла подставку под горячее из тонких ясеневых спилов.

Нельсон пропустил хозяйку вперед, сам задержался на кухне. Заграбастал сметану. С Лобановой не убудет. Принес вместе со сковородой. Лидия Владимировна сервировала стол по-праздничному, на два куверта: тонкие фарфоровые тарелки, серебряные приборы. Увидела у Нельсона банку, подняла бровь.

– Дала-таки к столу, – приврал он.

Старушка обрадованно кивнула, развернулась к буфету, извлекла еще и соусник.

Поджаристые блинчики под ножом пустили бульон.

– Вкусно-то как. Никогда не ела полуфабрикатные, – призналась Лидия Владимировна, накалывая на вилку аппетитный кусочек.

После спонтанного пиршества она разомлела в кресле-качалке. Нельсон укрыл ей пледом колени, вернулся за стол и сделал то, что нужно было сделать давно, – написал Лиле. «Прыгин цел. Он в штабе». Открыл поисковик в телефоне, вбил адрес дома на Казначейской: посмотреть, что бы такого занятного о нем рассказать ребятам во время субботника. Спустя два часа, когда он излистал пропасть веб-страниц и более-менее сложил историю, получил однословный ответ – скупой, но значивший для Нельсона больше, чем бесконечная радость Лидии Владимировны. «Спасибо».

Неожиданно взвизгнул дверной звонок – резко, надрывно, словно некто на лестнице причинил ему боль. Нельсон вздрогнул. Лидия Владимировна продолжала дремать. Ну да, раз однократно, значит, не к ней. Из коридора донеслись мужские голоса – грубые, требовательные. Лаяли нецензурно. Что-то с дребезгом упало, дугой проехала по стене сорванная вешалка для гостевой одежды, рухнула.

В комнату ворвались двое в черных балаклавах и бронежилетах (господи, это у них автоматы?) и выкрикнули:

– На пол! Лежать!

Нельсон вскочил, бросился к Лидии Владимировне, за что его в секунду скрутили и повалили на живот. Ощущая на лопатке давящую подошву, чуть приподнялся, свернул голову и увидел, как в дверях возник еще один. Нельсон разглядел тупоносые, напоминавшие булыжники, ботинки, форменные отутюженные брюки и пропотевшую рубашку, а над всем этим – загорелую, идеально квадратную рожу и такие же квадратные волосатые ноздри. Балаклавы полицейский не носил. Нельсона опять уперли рылом в паркет. Грохот и крики у соседей говорили о том, что оперативников было гораздо больше, чем трое.

– Вы тоже, бабушка, – приказал обладатель жесткой подошвы сжатым голосом, точно шедшим из газового баллона. Что-то, что оперативник еле сдерживал, нагнетало и напирало; наконец он от души чихнул, сильнее надавив Нельсону на спину. Пробурчал:

– Гребаная аллергия…

– Будьте здоровы, – с ледяной вежливостью пожелала Лидия Владимировна, укладываясь рядом с Нельсоном.

Вооруженный в маске не отреагировал. Его идентичный сослуживец прошелся по периметру комнаты, дергая дверцы и ящики стонущей антикварной мебели. Документов никто из них пока не предъявил. Тот, что с квадратной мордой, подсел к Нельсону – на ремне тускло сверкнула пряжка с двумя язычками. По носу вдарил запашок армейского гуталина.

– Зачем основали анархистскую ячейку? Хотели свергнуть конституционный строй? – проорал он в ухо.