Парадокс Вигнера

— Это я опробовал голос, — оправдывался профессор, — мне до конца неизвестны возможности моей программы, ведь нужно все опции испытать!

— Вы зря иронизируете! Своим мальчишеством Вы перепугали мою медсестру, — выговаривал Протасов, — запомните, если что-то собираетесь предпринять, нужно заранее предупредить меня лично! Будете заниматься самодеятельностью, я аннулирую нашу договорённость!

— Извините, доктор! — попросил Куликов, — я перегнул палку, признаюсь. Но ведь согласитесь, эти эксперименты настолько увлекают, что начинаешь импровизировать на ходу….

— Достаточно импровизации, профессор! — отрубил Протасов, — Вы нашли мозговой кластер, который отвечает за связь с Сознанием! Нет! А кластеры памяти? Нет! Так ищите, пока Вам разрешают это делать!

— Да, конечно! — согласился Куликов, я сейчас займусь этим!

Куликов подключил пациента к ноутбуку и начал исследования, а Протасов зашёл в сестринскую успокоить Юлию. Женщина сидела на диване и разговаривала с кем-то по телефону. Увидев Протасова, она спешно положила трубку и вопросительно взглянула на Илью Кузьмича.

— Он больше не будет оживлять этого пациента? — спросила Юлия.

— Нет, успокойся, я приказал ему, чтобы он не делал этого без моего ведома, — информировал Протасов.

— Пусть ещё раз оживит его! — неожиданно попросила Юлия.

— Если ты уже не боишься, то попроси его об этом сама, — ответил Протасов, — мне нужно поработать в ординаторской над новой научной статьёй! Поэтому, прошу меня не отрывать по пустякам….

Илья Кузьмич удалился в ординаторскую и приступил к работе, прерванной инцидентом с живым коматозником. Странную просьбу Юлии он расценил, как её попытку побороть свой страх при виде оживающего «полумертвеца». Илья Кузьмич продолжил излагать преамбулу своей новой научной работы, осмысливая и прикидывая варианты нового метода анестезиологии. Потеряв ощущение времени, как это бывают при интенсивной работе, он не заметил, как в ординаторскую вошёл главный врач.

— Доброй ночи, Илья Кузьмич! — приветствовал главврач, — работаете, значит? Ну-ну….

— А в чём дело, Пётр Серафимович? — удивился Протасов, — что-то случилось?

— Случилось! Вы разве не в курсе? — спросил главный, — полчаса назад мне позвонила Юлия и сообщила, что Вы проводите чудовищные опыты с пациентами, а после рассказываете мне о мистических событиях в палате 236! Учтите, медсестра выполняла моё приказание — в случае новых мистических «фокусов», звонить мне домой, дабы я лично убедился в проявлении потусторонних сил!

— Убеждайтесь, Пётр Серафимович! — равнодушно ответил Протасов, — она Вас вызывала, пусть и показывает Вам мистику!

— Вы ничего не перепутали? — с иронией вопрошал главный, — например, мистику со стриптизом? Вы здесь дежурный врач, так что будьте любезны сопроводить меня в палату 236!

Протасов поднялся и жестом руки указал на дверь. Пётр Серафимович проследовал в коридор, Протасов за ним. По пути он заглянул в сестринскую, Юлии там не было. Она ждала приезда главного по её звонку и во время его визита занялась обходом других палат, дабы продемонстрировать начальству своё служебное рвение. Илья Кузьмич понял, для чего Юлия просила его полчаса назад ещё раз оживить пациента. Она хотела, чтобы Пётр Серафимович лично увидел «чудовищные опыты» имистику, связанную с этим коматозником. «Вот же стерва! — подумал Протасов, — она точно попросила Куликова, чтобы к визиту главврача он поднял пациента на ноги! Я сам ей посоветовал: „…попроси Куликова об этом сама…“».

Илья Кузьмич услужливо открыл дверь палаты 236, пропуская главного первым. Тот от неожиданности замер на пороге и Протасов понял, что Куликов выполнил просьбу Юлии. В палате было тихо, но из-за широкой спины главврача, Протасову не было видно, что там происходит. Пётр Серафимович молчал и не двигался, видимо его заклинило от созерцания, происходящего в палате. Илья Кузьмич бесцеремонно отодвинул главного с порога и заглянул внутрь. Пришлось в очередной раз убедиться — в чувстве юмора Куликову трудно отказать!

Коматозник сидел на своей кровати, перед которой стояла тумбочка, поставленная на это место Куликовым. Профессор восседал на стуле напротив пациента, на головах обоих были надеты сетки с датчиками. На тумбочке красовалась шахматная доска с расставленными фигурами. Партия находилась в эндшпиле, и Куликов сосредоточенно смотрел на доску. Его ноутбука из-за тумбочки не было видно и создавалось впечатление, что два человека играют в шахматы. Увидев выражение глаз коматозника, Протасов понял, что он в бессознательном состоянии, а значит, Куликов сам с собой играл в шахматы.

— Что здесь происходит, Протасов? — грозно вопрошал Пётр Серафимович, пришедший, наконец, в себя.

— С Вашего разрешения, я допускаю на своих ночных дежурствах профессора квантовой теории МГУ Куликова, проводящего исследования с пациентом палаты 236! — бравурно, как пионер, рапортовал Илья Кузьмич, — в настоящее время он проводит сеанс игры в шахматы, насколько я понял….

— Вижу! — осознал главврач, — но пациент же в коме, чёрт возьми!