Парадокс Вигнера

Профессор начинает рассказывать о том, как понимали душу наши предки-славяне до принятия христианства. Для них душа была связана именно с материальной сутью — паром, дымом, ветром. Она часто представлялась предкам в образе птицы. Души называли «навьями», по существовавшим поверьям они оставляли птичьи следы. Рай, носивший название «ирий», в их понимании — страна тепла и света. Это вполне земной рай, находившийся где-то на востоке или на юге, откуда прилетали перелётные птицы. Владимир Мономах, один из образованнейших представителей христианской культуры в древней Руси, так говорил о перелётных птицах, прибывших из-за моря: «сему подивуемся, како птицы небесныя из ирья идут…»

Кондратий вспомнил, что его бабка рассказывала ему, малому ещё пацану о том же, что и профессор на факультативной лекции. Бабка Глафира, так её величали, упомянула, что ей в свою очередь рассказала об этом её бабка. Она поведала о существовавшем когда-то обряде погребения умершего. Их не хоронили в могилах, а сжигали на костре и развеивали пепел по ветру. Считалось, что умершего человека нельзя бросать в землю, где его прах съедают черви…. А при сжигании он в мгновение ока входит в рай, ирий. Отсюда, говорила бабка Глафира идёт обычай прыгать через костёр на некоторых языческих праздниках, что когда-то символизировало перелёт души в ирий.

А ещё бабка Глафира рассказывала, что души людские могут вселяться в тела новорождённых и начинать вторую жизнь. Она упоминала, вроде, что это поверье существовало давным-давно у сарматов, населявших казачий край в древности. Кондратия вновь посетило воспоминание о факультативе, где профессор, продолжал лекцию. Он тоже рассказывал, что вера в реинкарнацию была на Руси ещё долго после принятия христианства. Ведь неслучайно выбор имени у русских князей до 16 века подчинялся системе династических имён. Новорождённый княжич должен быть наречён в честь одного из предков, но набор вариантов ограничен. Непременным условием была смерть того предка, чьим именем называли новорождённого. Если дед или отец были живы, то использовать его имя, было запрещено. Считалось, что вместе с именем ребёнок наследует права умершего князя.

Выбор имени тем самым обозначал как происхождение, так и будущие притязания новорождённого на власть, и нажитое богатство. Например, Ярослав являлся как бы новым воплощением умершего когда-то предка с тем же именем. Вероятно, князья-христиане отдавали себе отчёт, что традицией имянаречения поддерживают систему языческих представлений переселения душ. Существовала распространённая поговорка: «Кто Владимир, тот и князь». Лектор рассказывал, как умирал московский государь Василий III, отец Ивана Грозного. Присутствующие у смертного одра самодержца, родственники и прислуга увидели, как с последним вздохом «дух его отошёл, аки дымец малый». То есть они успели заметить некое облачко, отлетевшее от уст умирающего Василия. Далее лектор объяснил, как трактуется понятие души в соответствии с её квантовой теорией академика Куликова. Кондратий, не зная, почему напряг память, чтобы не пропустить ни одного слова.

Речь шла о параллельных мирах Эверетта, теории струн и разработанной академиком в начале третьего тысячелетия, модели Сознания человека. Она гласила: «Элементарные частицы атомов вещества, в том числе и биологического, также состоят из струн, поэтому Сознание человека — это резонанс серого вещества головного мозга и Вселенной. Он не зависит от работы самого мозга и нарушается в случае изменения частоты вибрации суперструн Вселенной или самим Сознанием человека из-за информации, поступающей в него». А поскольку суперструны Вселенной вибрируют с постоянной частотой, а мозг человека при нарушении резонанса подстраивает свою частоту вибрации в унисон с полученной информацией, то к нам приходит её понимание.

Но самое главное утверждение академика Куликова было: Сознание человека — и есть его душа! Второй постулат Куликовской теории — каждый из параллельных миров имеет общую линию с тем, который возникает после акта измерения квантового объекта. Миры расщепляются и образуют каждый свою ветвь, подвергающуюся этому же в дальнейшем. Получается разветвлённая сеть параллельных миров, имеющих общие линии пересечения в местах расщепления. Здесь возможен переход из одного в другой, а каждое расщепление, можно рассматривать, как расслоение истории предыдущего после наступления определённого события на две. В одной кот Шредингера умер, а в другой продолжает жить.