Параллели сходятся

И вновь я переношусь на овальную чашу Тульского циклодрома. Осень. Уже поздний вечер. Трек освещён качающимися от ветра фонарями. Решающая встреча двух чемпионов в гонках за лидерами-моторами. Вот они летят рядом на вираже, чуть ли не в горизонтальном положении, и вновь вырываются на прямую… Один велосипедист оторвался от лидера, пришлось тому снижать скорость… Остаётся два круга. Мы видим это на низеньких тумбочках возле финишной прямой. Вручную меняются жестяные цифры. Стремительная скорость, головокружительное скольжение на виражах. Треск моторов, то ровный, то захлёбывающийся… Как бы у твоего любимца, который так и прилип к мотоциклу, не отказали нервы… Мелькают в полутьме красные вспышки выхлопных газов… Зритель в напряжении, он понимает, что велосипедистов на любом вираже подстерегает опасность, и отдаёт своё восхищение этим мужественным спортсменам.

Если говорить о других видах массовых увлечений туляков, то наряду с велосипедными гонками следует поставить цирковую борьбу. Тогда она называлась “французской”, и это было цирковое зрелище, ничего общего не имеющее с любительским спортом сейчас, именуемым “классической борьбой”, которая, как мне думается, начисто лишена зрелищности.

А зрелище это в те времена привлекало тысячи и тысячи зрителей. Великолепный театрализованный парад. Мускулистые тела. Парад силы и ловкости. Арбитр представляет участников. Традиционная форма, но в ней мы встречаем и юмор и находчивость. Лица расцветают улыбкой. Приветствуют борцов. Каждому зрителю один нравится своим упорным характером, другой — добродушием. Позвольте, да ведь это же театральные маски! Это амплуа артистов. Вот борец-“злодей”. Вот — “комик”. А это — “простак”. Зрительницы аплодируют “герою-любовнику”. И такой есть, как в любом театральном коллективе. И слава его не меньше, чем у лирического тенора. Конечно же, он обязан победить всех. Бывает… но далеко не всегда.

Вдруг из публики выходит какая-нибудь “стальная маска”. Выход отработан по всем правилам современного спектакля. И эта маска кладёт всех на лопатки в порядке живой очереди. В том числе и “героя-любовника”.

Весь город потрясён этим событием. Анонсируется “матч-реванш”. Потом схватка “до победного конца, без ограничения времени”. Маска не сдаётся. Приближаются дни закрытия чемпионата. Что ещё придумает режиссёр? А он знает, что делает. Надо ещё поиграть на неослабевающем интересе публики. Появляется “Зелёная маска”, “Красная”, “Золотая”, “Маска с эмблемой “Чёрный ворон” и, наконец, “Маска смерти”. Маски напоминают чулки с прорезанными дырками для глаз и рта. Узнать трудно, кто под ними скрывается. Однако по технике борьбы знатоки догадываются, что под “Маской смерти” побеждает чемпион мира Клеманс (Климентин) Буль. По правилам профессиональной борьбы побеждённый обязан снять маску и назвать себя. Такая участь постигла все маски. Не помню, но кажется, “Маска смерти” осталась непобеждённой. Что же делать? Режиссёр придумывает новый трюк. Ведь это же цирк! И вот когда собравшиеся зрители с тоской думают, что тайна маски останется в этом чемпионате нераскрытой, вдруг из-за какого-нибудь шестого ряда пробирается на манеж толстый человек в обычном чёрном пальто и фуражке. Обращаясь к арбитру, он говорит:

— Вызываю “Маску Смерти”.

Зрители замирают от восторга, узнав, что смельчак, не побоявшийся даже самой “смерти”, вовсе не борец, а начальник какой-то железнодорожной станции.

Видел я в Соединённых Штатах современную борьбу, именуемую “кетч” (в Европе её называют “реслинг”). Это тоже театрализация, но рассчитанная на разжигание тёмных инстинктов. Начинается дикая драка, в которой всё дозволено: выворачивание конечностей, укусы, выдирание волос.

Беснуется зал. Почтенные матроны закатывают в истерике глаза, девицы визжат. Потные, бледные подростки судорожно сжимают кулаки, готовые сами броситься на ринг. Более неприятного зрелища я никогда в жизни не видел. И это почти каждый день передаётся по телевидению.

Я спрашивал многих американцев: почему в США разрешается дикая забава, именуемая кетчем? Люди стыдливо отводили глаза и оправдывались: это просто шутка, которую разыгрывают актёры, пустячки… Вероятно, тут они правы, но, во всяком случае, это не спорт. Но тогда тем более отвратительно. Ведь всё рассчитано на самые низменные эмоции зрителя.

А наша корректная цирковая борьба в сравнении с американской потасовкой — это высшее проявление любви и нежности к противнику. И всё это было захватывающе интересно. Для мальчишек звучали как музыка французские термины, обозначавшие приёмы борьбы. “Нельсон”, “двойной нельсон”, “тур-де-тет”, “тур-де-ганш”. Мы, как заклинание, повторяли зычным голосом арбитра: “…приёмом “бра-руле” со стойки победил правильно”. И это “правильно” было всем понятно, ибо в профессиональной борьбе требовалась “чистая победа”, то есть побеждённый должен коснуться ковра обеими лопатками и даже прижат на какое-то время.