Параллельные (СИ)

Юля тоже выглядела порядком шокированной.

— Антон не такой, Антон хороший, — как мантру повторила она.

— Откуда ты знаешь? — уже рявкнула я. — Ты его сотню лет не видела, да ещё и неизвестно, появится ли он здесь вообще.

Эта дурная женщина шмыгнула носом и спряталась опять под подушку. Едва сдержалась, чтобы не прибить её.

— Нин, сходи погуляй, — попросил Илья, уже догадавшись, что наши переговоры зашли в тупик. Было в его словах что-то такое… уверенное и надёжное, на что я с радостью опиралась столько лет. Он говорил так, словно знал, что делает. — Поищи пока… мальчика.

Выскользнув из комнаты, я никуда не пошла, прижавшись спиной к стене и прислушиваясь к странному разговору двух людей, у которых нашлось больше общего, чем я могла предположить.

Судя по звукам, Нечаев подтащил находившийся в комнате стул поближе к дивану и начал неспешно рассказывать историю своего детства, от которой у меня зашевелились волосы на загривке. И вроде бы я знала её, в каких-то сильно общих чертах: бедное детство, болеющая мама, жёсткий отец… Но обрастая подробностями, уже известные мне события казались в разы более сложными и воспринимались куда острее и болезненнее. И чем больше я жалела Илью-ребёнка, тем сильнее я злилась на его взрослую версию. Ведь получалось, что столько лет он утаивал от меня самое… уязвимое? Неужели настолько не доверял? Или считал ненужным посвящать меня в личное? Тогда чем был наш брак? Фарсом? Ложью?

Злиться на него было так просто, а в последнее время ещё и знакомо. Но где-то на задворках сознания ворчал голос разума, напоминая одну неприятную истину: «Но ведь ты особо и не спрашивала».

Все эти годы он твердил: «Неважно», а я верила, потому что… так было проще обоим.

Из бури эмоций вытащила меня голос Юльки, выдавшей непривычно сложную мысль:

— Но если я поеду лечиться, где гарантия, что я вернусь? Что не сгину где-то там, вдали от сына в полной неизвестности? Нет, я не хочу, чтобы он видел, как я угасаю, но и заставлять его надеяться на что-то тоже жестоко. Разве твоя история не об этом? О том, что ты так и не принял в полной мере смерть матери, потому что всё время надеялся на чудо.

— Нет, — вздохнул Илья, — моя история о том, что дети любят брать на себя вину за то, что от них совсем не зависит. Мне психолог недавно объяснил. Я не мог нести ответственность за свою мать, потому что был ребёнком, да и просто потому, что ничего не мог сделать — взрослые сами принимали решения. Но и не чувствовать себя в ответе за неё тоже не получалось, она ведь была моей мамой, и я любил её, — его голос дрогнул, а я поняла, что щёки у меня мокры от слёз. — И твой сын тоже в конце концов будет винить себя всю жизнь, уверенный, что это из-за него ты отказалась лечиться.

Слушать дальше я не смогла. На негнущихся ногах вышла на улицу и медленно опустилась на ступеньки, на которых был проведён уже не один вечер.

Меня трясло, но раскиснуть мне не дал Пашка, который материализовался неведомо откуда и уселся рядом.

— Ты вылечишь маму? — впервые за последнее время подал он голос.

Меня замутило, пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки:

— Я делаю всё для этого возможное.

***

В результате не придумала ничего лучше, чем увлечь Пашку на берег Байкала. На душе было муторно, и мне бы побыть одной или поорать на кого-нибудь, но единственный человек, который подходил на эту роль, сейчас был занят тем, что выворачивал наизнанку душу перед другой женщиной.

Байкал, как всегда, завораживал. Огромное, необъятное, бескрайнее водное пространство. Я сидела на камнях и смотрела, как мальчик носится по кромке воды, выбивая брызги во все стороны. Вода была холодной, но вполне терпимой температуры. Местные жители и вовсе утверждали, что за лето озеро успело неплохо прогреться.

Энергия, которая буквально исходила из Паши, манила, пробуждая желание жить, но сердце всё равно каждый раз волнительно ёкало, стоило ему запнуться или залезть на огромный валун. Наверное, всегда я была такой — всё контролирующей. Временами это доходило до автоматизма: подмечать признаки простуды, отслеживать режим проветривания, давать кучу полезных советов, о которых меня никто не просил.

Моя профессия идеально мне подходила — роль всезнайки была словно вшита мне в голову. Единственным человеком, с которым я позволяла себе бесноваться, был Илья. Даже с Костей я старалась оставаться в рамках приличий и проявлять благородство.

Мне казалось, что это и есть искренность, у мужа же, похоже, были иные представления.

Пашка иногда оборачивался на меня, проверяя, не ушла ли я. А я с ужасом начинала осознавать, на что вообще подписалась. Если Илья сумеет убедить Юлю отправиться на лечение, то заботы о мальчике полностью лягут на меня. И это не могло не пугать. Интуиция подсказывала, что одним контролем за соплями и съеденной кашей здесь не обойтись.

Шаги за спиной меня не удивили. После того как Нечаев примчался сюда, мне стало казаться, что он найдёт меня где угодно.

— Она согласна, — без привычного самодовольства сообщил он, усаживаясь рядом.