Параллельные (СИ)

Разговор в который раз пошёл по кругу, и с этим нужно было что-то делать.

— Так, ладно, — едва не стукнул кулаком по столу. — Давай уже на что-нибудь решимся. Я сделаю для Егора всё, что смогу, но у меня два условия. Первое — это всё никаким боком не должно коснуться Нины. Выбирая между мальчиком и женой, я всегда выберу её.

— Кто бы сомневался, — фыркнула Карина, но я пропустил это мимо ушей.

— И второе. Я… хочу узнать его. И это моё требование.

***

Поначалу Егор был одним из моих сильнейших разочарований в этой жизни. Начиная от его существования и заканчивая тем, что он ни разу не дотягивал до «ребёнка мечты». Он был какой-то космический, словно не с нашей планеты, — неспешный, хрупкий, испуганный… Я невольно сравнивал его с детьми своих друзей: шумными и активными, этакими вечными двигателями, выматывающими всех вокруг и будто бы являющимися самим воплощением жизни.

Даже мысли о том, что он в этом не виноват, не были способны заглушить силу моей досады и извечного сравнения с идеальным образом наших с Ниной близнецов.

Наверное, он это чувствовал, поэтому при каждой нашей встрече прятался за мать, отказываясь разговаривать со мной. Я не хотел быть ему отцом, но отчего-то всё время искал способ найти контакт, как-то расположить его к себе. Впрочем, поначалу мы виделись не так уж часто. Первое, что я сделал, это перевёз Каро с мальчиком в другой город, где располагался один из крупнейших в стране национальных медицинских исследовательских центров, специализирующихся на заболеваниях сердца.

— Нас были готовы взять сюда, — однажды пожаловалась Павлова, — но не в срочном порядке, все квоты на этот год были распределены.

С моим же вмешательством за Егора взялся сам заведующий отделением. Правда, с операцией он медлил, настаивая на медикаментозном лечении.

— Если бы он попал к нам на ранних сроках жизни, всё бы уже давно было сделано, но сейчас лучше не торопиться.

Карина была не согласна, она, ведомая чувством вины за отсрочку постановки диагноза сыну, испытывала потребность действовать здесь и сейчас, мне же казалось, что нам нужно не спешить и просто довериться врачам.

Следующие полгода прошли в странном режиме — Карина с Егором кочевали между больницей и квартирой, которые оплачивал им я. Сам я наведывался к ним примерно раз в месяц, чтобы… что? Убедиться в том, что Егор не растворился неожиданно в воздухе? Или же чтобы сухо констатировать тот факт, что они прекрасно справлялись без меня?

С Павловой мы всё ещё находились на стадии холодной войны, предпочитая замалчивать степень нашего разочарования друг в друге.

Самым поганым была постоянная необходимость врать Нине. И я воспринимал это как своё персональное наказание, крест, который буду вынужден тащить на себе всегда.

Но всё изменил один-единственный звонок посреди ночи.

***

Что что-то случилось, понял сразу. Первое предположение — Егору плохо. Но я ошибался. Карина на том конце телефона сбивчиво несла мне какой-то бред.

— Давай по порядку, — прошипел я, прикрывая за собой дверь в нашу спальню, где спала Нина.

— Я никуда не поеду, — жалобно всхлипнув, невпопад отозвалась Павлова.

Тряхнув головой, пытался хоть как-то сопоставить одно с другим, когда из динамика раздался уже совсем другой, мужской голос. Неизвестный представился врачом скорой помощи. По его словам, у гражданки Павловой было подозрение на двустороннюю пневмонию и она нуждалась в срочной госпитализации, чему гражданка Павлова всячески сопротивлялась, мотивируя это тем, что ей не с кем оставить ребёнка.

Выматерившись от души, я потребовал Карину обратно к телефону. Но ничего внятного она мне сказать так и не сумела, явно находясь в каком-то полубреду, повторяя лишь одно: «Никуда я не поеду».

Весь разговор не занял и пяти минут, но скольких нервных клеток он мне стоил — не подсчитать. Я убеждал себя, что меня это никак не касается, что Каринка обязательно разберётся сама, ведь она далеко не первая мать-одиночка в этой стране и как-то люди же выкручивались, да и не мог я сорваться посреди ночи, ничего не объяснив жене. Не мог, но пальцы уже, подрагивая, искали билеты на нужный рейс.

Наплёл Нине нестройную ложь про срочную командировку в Москву, крепко прижав её к себе.

— Ты мне рёбра сломаешь, — сонно пошутила она, поцеловав меня в висок и погладив по голове. — А вообще, ты меня пугаешь. Всё хорошо?

— Всё будет хорошо, — пообещал я ей, повторяя своё заклинание. — Всё обязательно будет хорошо.

Сердце бешено колотилось в груди: я бы простоял так вечно, просто прижимаясь к женщине своей мечты. Но где-то там, в самом сердце Сибири, меня ждал мальчик, которому было не выжить без взрослых рядом. Самым страшным было понимание того, что каждый шаг в сторону Егора становился шагом от Нины; собственноручно я рушил свой брак, медленно, но верно погребая его под развалинами лжи, иррационально до последнего надеясь на то, что смогу что-то придумать.