Парашюты над Вислой

— Товарищ подполковник, капитан Савушкин прибыл! — в комнате, кроме подполковника Баранова, было ещё двое чужих и, судя по начищенным хромовым сапогам, старших офицеров, умостившихся на старом кожаном диване с высокой, почти вертикальной, спинкой — но Алексей здраво решил, что раз погоны незнакомцев укрыты плащ-накидками — докладывать надо своему начальству. И кстати, интересно, где остальные командиры групп — старшие лейтенанты Ершов и Воскобойников и капитан Галимзянов?

Как будто прочитав мысли Савушкина, подполковник Баранов произнёс:

— Остальные офицеры уже получили предписания и убыли к своим группам. Вам, Савушкин, и вашей группе поручение специфическое, тут, — он кивнул на молча сидевших чужаков, — к вам специально человек из Москвы приехал, хочет поговорить. Вы ведь, капитан, до войны языки изучали?

Алексей несколько удивившись, тем не менее, чётко ответил:

— Так точно, факультет романо-германской филологии.

— Романо — это румынской? — Баранов испытующе посмотрел на своего офицера.

Савушкин, усмехнувшись про себя, поправил плавающего в языкознании отца-командира:

— Западнее. Французский, итальянский, испанский языки. Португальский там же. Романские — как наследники Римской империи. Впрочем, и румынский до кучи тоже.

Баранов удовлетворённо кивнул. А затем, заглянув в свои бумаги — спросил:

— А с польским у вас как?

— Базовый уровень. Факультативно… — Савушкин начал понимать, куда клонит подполковник.

Тут один из чужаков, пожилой, седой, дочерна загоревший — внезапно произнёс, блеснув двумя рядами вставных железных зубов:

— Сконд пан пшиехав до Быхува?

Савушкин, помедлив чуть больше, чем следовало — бросил:

— З ниемецкего тылу. Там трохе погулялисмы. — а затем, немного извиняющимся тоном, добавил: — Базовый. Чем богаты…

Седой чужак улыбнулся.

— Цалкем выштарчаячы. Вас там зрозумейя, и то глувне.

Савушкин насторожился. «Там» — это в Польше? Ого!

Баранов кивнул.

— Да, капитан, вашей группе — особое задание. Сейчас товарищи, — Баранов кивнул на чужаков, — изложат подробности.

Незнакомцы встали, скинули плащ-накидки — к разочарованию Савушкина, на седом вообще не было погон, обычный китель, правда, «полковничьего» кроя и хорошей шерсти, а второй, помоложе, оказался всего лишь капитаном в полевой хлопчатой гимнастёрке, да к тому же лётчиком, судя по голубым просветам и пропеллерам с крылышками на погонах — и подошли к столу. Баранов, разгладив карту, произнёс:

— Савушкин, твоя группа сегодня ночью вылетает на территорию Польши. Капитан Изылметьев доложит подробности.

Лётчик кивнул, подошёл к столу, глянул на карту, хмыкнул, что-то прикинул про себя — и произнёс с узнаваемым московским розвальцем:

— Ну чё тут излагать, в целом, всё просто: набираем эшелон над нашим расположением, летим по прямой на четырех с половиной тысячах, перед Варшавой поднимаемся до шести — мало ли что, зенитной там у немцев хватает, мосты стерегут — ну а за Вислой кидаем вас в лес, возвращаемся. Линии фронта сейчас по факту нет, по нам возможно, немного постреляет ПВО Варшавы, мостов через Вислу и Легионово — но это если обнаружат. И то не факт. В общем, почти учебный выброс. Как младенцев в люльке доставим… — и улыбнулся, давая понять, что это шутка. А затем, уже серьезнее, добавил: — Тут нам сказали, что парашютная подготовка у вас есть. Но вы прыгали с эр-пятого, а у меня — «дуглас». Здоровый двухмоторный сарай. Мой второй пилот вас подробно проинструктирует, чтобы вы головы об рули высоты не поразбивали, бо бывали случаи…

Савушкин покачал головой.

— Мой радист до войны с ТБ-3 прыгал, он поболе вашего «дугласа» будет, да и десантироваться с него — не дай Бог… Остальные — да, с эр-пятого и У-2, так что инструктаж лишним не будет. С какого эшелона будем десантироваться?

Лётчик пожал плечами.

— По фактической погоде. Точнее — по нижнему краю облаков. Ночь же. Хоть и июльская. Ориентиров будет минимум, Висла, Варшава — так что придется снижаться до предела безопасности. Может, и с пятисот метров придется сигать…

Савушкин удовлетворённо кивнул.

— Принято. Ребята тёртые, выдюжат. — и, обернувшись к поляку, добавил: — В пуще этой вашей — охотники, лесники, прочий такой люд — густо водится?

Поляк покачал головой.

— Не, тераз война, мало людей в лесах. Говорят, что немцы зробили полигон, расстреливают людей — але не вем, где…

Лётчик перебил поляка:

— Ладно, товарищи офицеры, я на аэродром, машину готовить. У нас чуть не досмотри — махом техники напортачат, или мотор сменяют на портсигары, или бензин на сало махнут не глядя… — После чего, пожав Савушкину и поляку руки и отдав честь подполковнику Баранову — вышел за дверь. Всё понятно, пилот — парень ушлый, свою часть работы уяснил, а дальше — не его вахта, тут лучше самому уйти, чем дожидаться, пока вежливо попросят вон…

Как только лётчик вышел — подполковник Баранов обернулся к поляку:

— Ваш выход, товарищ Збигнев.

Седой, едва заметно улыбнувшись, поправил:

— Пан. «Товарищ» у нас неяк не прижилось… — А затем, бегло глянув на карту, обратился к Алексею:

— Пан капитан, буду мувичь по-российску, але не бардзо досконалэ. Прошам.