Парашюты над Вислой

Савушкин молча кивнул и шагнул к столу.

Поляк взял в руки карандаш и обвел кружок северо-западнее Варшавы.

— Это Кампиносская пуща. Серакув. На всхуд — болота, на захуд — пяски и сосновый ляс. Можно выходить на дорогу с Торуня и Алленштайна до Варшавы, двадцать километрув на юг — дорога з Лодзи на Варшаву. В Серакуве, Ломянках и Ожаруве ест явки, я дам вам хасло и адресы. — Седой закончил и, помолчав, добавил: — Але, курва, бардзо тяжка бендзе ваша праца, капитан…

Алексей хмыкнул.

— А когда было легко? Мы простых путей не ищем…

Подполковник Баранов строго посмотрел на своего офицера.

— Савушкин, здесь не балаган. И ты не петрушка…Записывай!

Капитан бросил:

— Есть! — и, достав из планшета блокнот и карандаш, приготовился записывать.

Пан Збигнев, вздохнув, промолвил:

— Бардзо дуже не надейтесь на мою информацию, ей уже пять-десять лет, за тей час всё могло змениться… — Помолчав, продолжил: — Серакув. Пан Тадеуш Заремба, дорожный мастер. Живе на краю мяста, последний дом на варшавской дороге, справа. Вельки сад — ябки, грушки, малина… Дом с красного кирпича. Як убачите тего пана — скажите, что Збышек передаёт привет и помнит про хлеба и сало, что мы делили в окопах под Барановичами… Збышек — это я, с паном Зарембой мы служили разем в Люблинском пехотном полку пятнадцатой пехотной дивизии Западного фронта, взводными унтер-офицерами. Ещё в ту войну… — Вновь замолчал, вздохнул, и продолжил: — Тадек бардзо добже мувичь по-российску, не як я, бо его матка з Рязани… Далей. Ломянки. Пан Яцек Куронь, лесник, живе в Домброве Заходней, у леса, улица Сераковска. Дом под бляхой, он там едны таки, не помылишся. Ему сказать, что в Мадриде не мешают вино с водой… Он поймёт. — Поляк вздохнул, скупо улыбнулся и добавил: — Он был в Испании. Тогда. Добже мувичь по-российску, тши лята жив в Москве, и ещо тши лята — в Миньску Бьялорускем. — Помолчав, продолжил: — Ну и Ожарув. Там пан Януш Стшелецкий, але я не могу сказать, чем он сейчас занят и где живет. В тридцать шестом году я получил от него последнее письмо…

Капитан Савушкин закончил писанину, положил блокнот в планшет и полуутвердительно спросил у командира:

— Товарищ подполковник, уничтожить после взлета?

— Как обычно. — Баранов обернулся к поляку, пожал ему руку и сказал:

— Пан Збигнев, мы вас более не задерживаем, счастливого пути, Москве привет!

Поляк улыбнулся, кивнул и ответил:

— Думаю, скоро вы сможете передать привет Варшаве! — после чего, взяв в руки плащ-накидку, вышел из комнаты.

Подполковник, тщательно прикрыв дверь, обернулся к оставшемуся в одиночестве капитану Савушкину и промолвил:

— Ну а теперь, Лёш, о главном. Задача твоей группы — обосновавшись в Кампиносской пуще, выяснить планы немцев в завислянской Польше. Штабные машины, посыльные, отпускники — годится всё. Идеально — штабные документы. Генеральному штабу важно знать, будут ли немцы оборонятся по Висле или планируют уходить к старой границе, к Мезеритскому укрепрайону и к восточнопрусским линиям дотов и фортов. Сейчас главенствует мысль, что немцы из Польши уйдут — как минимум до линии старой границы, до четырнадцатого года. Так же важно знать, насколько в глубинной Польше сильна поддержка лондонского эмигрантского правительства. Срок — не более недели, максимум — десять дней потом вас начнут активно искать и, — глянув на карту, Баранов поморщился и добавил: — скорее всего, найдут. Так что при первом намёке на появление ягдкоманд — всё бросать и бечь.

Савушкин кивнул.

— Ясно, товарищ подполковник. Куда выходить?

Баранов почесал затылок.

— Наши пока не знают, где они выйдут к Висле, но, судя по успехам Рокоссовского — скорее всего, где-то в районе Люблина, Пулавы, Казимеж Дольны… Так что планируйте выходить на Гуру Кальварию, Козенице. Позже уточним, сообщим точное место по радио. Ты вот что, — подполковник почесал затылок, — ты шибко на эти явки не рассчитывай. Да и на пущу… Это она так просто называется, прочесать её — полка хватит, так что вам там по-хорошему не сховаться… Насчет поляков этих — к ним обращаться в самом крайнем случае, когда иного выхода не будет. Скажете, что сбежавшие пленные, или ещё как-то. Но, повторю, это — на крайняк. Далее. У тебя все вернулись?

Капитан кивнул.

— Все.

Баранов вздохнул.

— Галимзянов двоих потерял, одного — «холодным», радиста в госпиталь фронтовой отправил. Ершов и Воскобойников… Ну ты сам знаешь. У них — зелёная молодёжь, по одному выходу в лучшем случае. А у тебя — зубры! Сколько ты с ними за линию ходил?

Савушкин пожал плечами.

— С Костенко — с декабря сорок третьего, этот выход — шестой. С остальными — с февраля, третий. Порядком… С Котёночкиным — второй, но это не страшно, хлопец толковый, потенциал есть.

— Ну вот, сам бачишь… На твою группу вся надежда. Почему, кстати, ты не хочешь ещё парочку бойцов взять? Впятером же тяжело?

Капитан пожал плечами.

— Как раз. Если машину легковую реквизировать — то аккурат впятером туда помещаемся. Под Корсунем — ну вы помните…

Подполковник кивнул.