Парашюты над Вислой

Тон водителя вселил в Савушкина определенную надежду. Достав из бумажника банкноту в пятьдесят рейхсмарок, он протянул её Геннеке и, улыбнувшись, сказал:

— Tauschen Sie die Karte für dieses Blatt Papier aus[61].

Водитель кивнул, сбегал к своей машине и приволок карту, вставленную в плексигласовый чехол.

— Nehmen Sie es, Herr Hauptmann, ich kenne dieses Gebiet schon auswendig[62]… — и ловким движением руки выхватил пятьдесят марок из рук Савушкина.

Капитан молча улыбнулся, помахал Геннеке и, сев в свой «опель», выехал со двора комендатуры. Теперь — строго на север, в Серакув, ребята, небось, изнервничались до предела, да и старика Зарембу не помешает успокоить…

* * *

Что ж, подведём итоги. В целом день прошёл недурно, чистый убыток — триста пятьдесят рейхсмарок, месячный оклад командира роты. Это пассив. Зато в активе — легальные документы, подтверждённые местной фельдкомендатурой, машина с полным баком бензина и — налаженные отношения с комендантом. Что тоже — очень и очень недурно…

Первый этап операции прошёл успешно, они закрепились на месте, у них есть транспорт, надёжное убежище, достоверная, подтверждённая местными военными властями легенда, продукты и связь с Большой землёй. Это в плюсе.

Но есть два небольших минуса. Это расположенная на бивуаке за Изабелином неизвестная танковая дивизия с непонятным предназначением — которую крайне важно разъяснить; и неведомые ему Bataliony Chłopskie — от которых неведомо, что им надо ждать…

Ладно, утро вечера мудренее. Завтра начнём работать — заодно и узнаем, что это за хлопцы и в какие такие батальоны они сбились, и самое главное — зачем…

Глава четвертая

В которой выясняется, что Луна — солнце не только неспящих, но и не сидящих на месте…

— Так, Женя, теперь — самое главное. Запиши и зашифруй. Южная окраина деревни Изабелин, квадрат восемнадцать — тридцать четыре, смешанный лес с преобладанием лиственных пород. Танковая дивизия на переформировании. Сто двадцать танков, преимущественно Т-4, триста пятьдесят автомобилей. Принадлежность выясняется. Далее. Признаков подготовки к отступлению не наблюдаем. Тыловые части и склады из Варшавы не выводятся. Идет переброска грузов и личного состава в Варшаву. Всё. Сколько времени уйдет на передачу?

Радист пожал плечами.

— Две минуты, от силы.

Савушкин кивнул.

— Хорошо. Пеленгаторов у них тут, скорее всего, нет, а если и есть — то вряд ли они за это время успеют взять пеленги, но бережёного Бог бережёт. Костенко!

Из соседней комнаты появился старшина.

— Возьмешь машину и радиста, выдвинетесь на северо-северо-запад, километров на десять — и отработаете сеанс. И сразу назад! Тут, как мне комендант говорил, и как мы с вами прошлой ночью бачили — по лесам всякого вооруженного народа изрядно таскается. Задача ясна?

Костенко кивнул.

— Всэ зрозумило. Зробымо!

Савушкин обернулся к Строганову.

— Женя, что там сводка?

Радист скептически хмыкнул.

— Идут потрохи. Бои вокруг Вильнюса, в Карелии заняли Кондопогу и окрестности, Второй Прибалтийский взял Идрицу, Полоцк и Россоны, и там ещё кучу деревень… Ещё Тракай. За старой границей — Лиду, Зельву, Ивацевичи, Коссово…К Пинску подходят на юге.

— Ясно. Брестское и Гродненское направления ещё не появились?

— Не, пока нет.

— Завтра-послезавтра должны появится. Ладно, давай, шифруй и собирайся!

Радист молча кивнул, и, достав из вещмешка шифроблокнот — принялся колдовать над колонками цифр.

Савушкин вышел во двор, нашел хозяина, копошащегося в сарае, и, оглядевшись вокруг, вполголоса произнёс:

— Пан Заремба, надо бы поговорить.

Хозяин кивнул, отложил в сторону хомут, который до этого подшивал, и вместе с капитаном поднялся в дом.

— Пан Заремба, нужна ваша помощь.

Хозяин молча кивнул, дескать, продолжай, я тебя слушаю.

Савушкин продолжил:

— Где, по-вашему, нам лучше всего устроить пункты наблюдения? Интересуют дороги в Варшаву — с севера и с запада.

Пан Заремба почесал затылок.

— Так сразу и не скажу… Шоссе или железные?

— И те и другие.

Хозяин дома задумался. Потом, хмыкнув и покачав головой, сказал Савушкину:

— Если с Лодзи — то Ожарув. Там и железная дорога, и авто. Ожарув аккурат меж ними. Без труда можно следить и за железной дорогой, и за шоссе. Но там немцы…

Савушкин едва заметно улыбнулся.

— А мы кто?

Пан Заремба поморщился.

— Я не об этом. Там немцы, которым надо там быть. Комендатура, склады, расчеты зенитной артиллерии, железнодорожники, водители, жандармерия… Вы что там будете делать? Вас ведь спросят…

Да, логично. Одно дело — приехать в комендатуру отметить командировку, и совсем другое — болтаться там дня три-четыре. Вопросы у тамошних должностных лиц оккупационной администрации возникнут сразу!

Тут Савушкин заметил, что старик хитро улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Пан Заремба, я смотрю, у вас есть, что сказать?

Хозяин кивнул.

— Есть. Хлопак ты видный, не старый. То, что немец — плохо, конечно, но ничего. Живёт в Ожаруве очень хорошая паненка, Ганнуся Самута, с Радзехува. Очень добрая паненка…