Парашюты над Вислой

Вместо ответа старшина, прижавшись щекой к прикладу, нажал на спуск. Пулемёт загрохотал, гильзы золотистой струёй потекли под ноги разведчиков, сноп огня осветил развалины, в которых они засели, трассеры тонкой струёй пронзали ночь и впивались в спины немцев, вырывая из цепи бойцов целыми дюжинами…

Всё, теперь их позиция раскрыта, надо бежать! Как только последняя пуля покинула ствол пулемёта — Савушкин скомандовал:

— Ходу!

Они бросились вниз, добежали до угла — и тут на их недавней позиции раздался взрыв. Кто стрелял, Савушкин не понял — но это уже было не важно. Теперь важным было успеть как можно дальше отбежать от позиции — как говориться, во избежании летального исхода…

— Товарищ капитан, пока с обеих сторон лупят — давайте я постреляю! Тут обзор хороший! — взмолился на бегу Некрасов.

— Витя, ходу! — Не до снайперского баловства сейчас!

Наконец, запыхавшись, Савушкин со своими разведчиками добежали до затаившихся в развалинах какого-то магазина лейтенанта, радиста и пленного немца.

— Товарищ капитан, целы? — спросил Котёночкин.

— Целы. Вы тут как?

— Ждём вас. Уходим?

Савушкин не ответил, вскинув бинокль, осмотрел место недавнего боя. Самоходки уползали к дворцу, целевшие немцы, таща раненных, отошли за трамвайные линии. Что ж, один — ноль, подумал Савушкин. Проредили мы их знатно, вместе с повстанцами — не менее, чем на треть, на второй заход они вряд ли решатся, а это значит — путь к перекрестку Свентоерской и Новинарской пока свободен…

— Уходим. До места назначения — всего километр, до рассвета успеем.

* * *

Но до рассвета они не успели.

Савушкин услышал артиллерийский залп и даже не разумом, а спинным мозгом понял — это по их душу. Мгновенно скомандовав «Ложись!» он рухнул на мостовую — и в ту же секунду метрах в двадцати прямо по улице земля содрогнулась. Четыре разрыва, один за другим, взметнули на высоту третьего-четвертого этажа обломки домов, булыжники мостовой, остатки лип, когда-то украшавших улицу, клочья всякого мусора — грохот оглушил его, а взрывная волна едва не сбросила в воронку посреди улицы. Следующая серия разрывов вспахала сквер чуть дальше — безажалостно скосив купу молодых ив и расшвыряв обломки скамеек и беседок.

Твою ж мать! Двести десять миллиметров, не меньше! Савушкин приподнял неожиданно тяжёлую, звенящую от разрывов голову:

— Все живы? Котёночкин, ты как?

— Жив… — раздался неуверенный голос лейтенанта. — Только флягу осколком, кажись. пробило — весь бок мокрый…

— Олег, посмотри лейтенанта! Сам цел?

— А шо мэни зробицца, товарищ капитан? Зараз гляну…

— Строганов?

— Цел. И рация в порядке.

— Некрасов? — Молчание. — Некрасов! — Уже более тревожно. — Жив, черт поморский?

Из-под стены раздался недовольный голос снайпера:

— Жив. А винтовке моей каюк… Осколок. Газовый поршень перебил. Отстрелялась моя Света…

— Ничего, найдем другую… Олег, что лейтенант?

— Цел. И вправду фляга…

Савушкин встал, осмотрелся, и скомандовал:

— Осмотреться!

Разведчики осторожно, оглядываясь по сторонам, встали — и тут Савушкин боковым зрением уловил какое-то движение у развалин слева. Осторожно и по возможности незаметно он достал «парабеллум», подготовился к открытию огня — и резко обернулся.

В арке стояли три повстанца — с хорошо заметными в темноте бело-красными лентами на касках.

— Która grupa? — спросил один из них. Значит, повязки на рукавах у группы Савушкина они заметили. Очень хотелось бы надеятся, что и работу их пулемёта они тоже засекли… Капитан ответил:

— Армия Людова, батальон Шведа. З Жолибожа.

— Batalion „Khrobry”. Pierwszy. AK. — Представился тот же, кто спрашивал. Повстанцы подошли к группе Савушкина.

— Na Żoliborz? — спросил всё тот же, судя по всему, старший, повстанец.

Савушкин кивнул.

— Естесмы вывьяд. Дзялали з полеченья майора Рышарда. Тераз врацам.

— Nie przechodź. Niemcy zajęli Muranov, kontrolują całe terytorium między ulicami Nalevka i Bonifraterskaya…[205]

Савушкин отрицательно покачал головой.

— Нам до скшижовання Свентоерской и Новинярской.

Повстанцы насторожились.

— Nie jesteście Polakami?

— Не. Росияне естесмы.

Старший повстанец, сразу посерьезнев, произнёс:

— Musisz iść z nami. Po południu przyjedzie osoba od majora Ryszarda — poprowadzimy cię do kanału.[206]

Савушкин кивнул.

— Добже. Нема проблем. Пуйдам хочь до дьябла… — И усмехнулся. Ну в самом деле, не устраивать же поножовщину с этими ребятами, тем более — он ведь сказал чистую правду… Обернувшись к своим, Савушкин коротко бросил:

— Идём с этими. Они хотят убедится, что мы из Армии Людовой…