Пардес

Он устремил взгляд вдаль, туда, где на мили и мили простирался зеленый лес, на голубые вершины гор, невесомо парящие в дымке белых облаков.

– Ты убил его, – сказал я.

Эван посмотрел на меня. Его потемневший взгляд то останавливался на мне, то вновь принимался блуждать.

– Не надо, – прошелестел он. – Пожалуйста.

Я бросился на него. Мы упали, покатились. Я наносил по его телу удары, он почти все отражал, хотя несколько попали в цель, и я с удовлетворением почувствовал твердость его черепа под моими окровавленными костяшками. Эван меня не бил. Но я не унимался, и тогда он схватил меня за руки и одним плавным движением швырнул на спину. Я жаждал боли, я позволил ей расти – в руке, в спине, в голове, – прежде чем заставил себя подняться. Эван уже стоял, хотя его нога, казалось, вот-вот подогнется. Оливер бессильно лежал там, где я его и оставил, молотил кулаками по земле и выкрикивал что-то бессвязное. Амир заметил, что мы деремся, опомнился, подбежал и встал между нами. Он слабо вытянул руки, развел нас, я кивнул, притворился, будто ковыляю к дереву. И когда Амир уронил руки на колени и когда я заметил, что Эван согнулся пополам, я бросился на него, надеясь застать врасплох. На этот раз Эван размахнулся, защищаясь, и врезал мне по лицу. Раздался громкий прекрасный хруст. Я рухнул на землю, и вся мерзость мира рухнула вместе со мной.

Июнь

Наши мудрецы рассказывают, что в момент гибели Первого Храма молодые когены собрались на крыше Храма, держа в руках ключи от него, и обратились к Всевышнему с такими словами: “Властелин мира! Поскольку мы не удостоились чести стать верными хранителями Твоего наследия, мы передаем Тебе эти ключи”. После этого они подбросили ключи к небу. С неба спустилась рука и забрала ключи. После этого когены бросились с крыши в огонь и погибли.

Таанит 29а

Нас нашел вертолет и спешно отвез в местную больничку. Врачи сообщили нам, что сегодня четверг, в Хореб мы приехали во вторник, среда куда-то подевалась. Едва мы взлетели, как я на миг пришел в себя. Пилот пробормотал, мол, тут прям Содом и Гоморра, все перевернуто.

В больнице нас осматривали с любопытством. Меня пришлось штопать. Нога Эвана оказалась совсем плоха. Зрение Оливера так и не вернулось. Амир не пострадал, не считая мелких синяков. Каждому из нас помогли справиться с шоком и обезвоживанием.

Смерть Ноаха всех озадачила. Врачи проводили исследования, уверяли, что вот-вот поймут, в чем дело. Строили догадки, проводили опросы. ЛСД какого типа? Ему стало плохо? Где мы укрывались от бури? От последнего вопроса, заданного приглушенным голосом, меня затошнило: не подозреваю ли я умышленное убийство?

Один за другим слетелись наши родители. Что случилось с их мальчиками? Почему доктора ничего не знают? Очередная капельница в моей вене, из коридора доносится то, что я так боялся услышать, – мать и отец Ноаха плачут в голос.

Мать в палате отступила от меня, привалилась всем телом к двери.

– Как ты мог так поступить с нами? – повторяла она, не добившись ничего, кроме молчания.

Отец рядом с ней плакал, закрыв лицо руками.

* * *

Весь Зайон-Хиллс говорил только о Ноахе. Люди плакали, не стесняясь, на улицах, в мясной лавке, в шуле. Я все время вспоминал, что думал о Ноахе, когда только-только переехал в город: герой, вундеркинд, всеобщий любимчик.

Ходили и грязные сплетни. Когда мы вернулись домой, нас уже не считали жертвами. В нашей крови нашли ЛСД, в наших вещах – траву; наши рассказы противоречили один другому даже в той части, которой мы не боялись делиться. Правда – что мы понятия не имеем, что произошло, не можем объяснить, почему ослеп Оливер и погиб Ноах, – никого не волновала. “ЖУТКИЕ ОБРЯДЫ ПОДРОСТКОВ”, – гласил один заголовок. “КИСЛОТА УБИЛА ЗВЕЗДУ БАСКЕТБОЛА”. Гуляли версии, одна возмутительнее другой: групповой секс, жертвоприношения животных, община, поселившаяся в лесу, предумышленное убийство.

Проблема с последним заключалась в том, что причину смерти Ноаха установить так и не удалось. Вскрытия не было, несмотря на возражения полиции и врачей, но так решила Синтия, поскольку по канонам иудаизма это осквернение тела. Явных признаков травм не обнаружено. На передозировку тоже не похоже. Ни следов отравления, ни следов насильственной смерти. Шок, трагедия, абсурд, но ответа на вопрос так и не нашли, смерть Ноаха Харриса осталась медицинской загадкой.