Паренек из Уайтчепела

– Мисс Эдвардс тоже пользовал тот же доктор? – осведомился Ридли, и мистер Френч утвердительно кивнул.

– Едва узнав о болезни дочери, я упросил Мэри позволить доктору Энглманну осмотреть девочку и заняться ее лечением. Мэри не отказала: здоровье дочери оказалось важнее уязвленной гордости. Поэтому да, Этель тоже пользовал тот же доктор. Однако не понимаю, почему вы спрашиваете?

Ридли с Джеком обменялись многозначительными взглядами, и последний вдруг поинтересовался:

– Чем больна ваша дочь, мистер Френч?

Так и не получив ответа на свой вопрос, мужчина уставился на до этого молчавшего Джека в полном недоумении.

– На самом деле, я этого не знаю, – произнес он совершенно бесцветным голосом. – Если быть точным, никто не знает. Это какая-то разновидность чахотки, сопровождающаяся постоянным насморком и зудом во всем теле. Зимой Матильде становится несколько лучше, начинает казаться, болезнь отступила... Произошло долгожданное чудо. Однако с приходом весны симптомы возвращаются. Не скрою, – Оливер Френч тяжело вздохнул, – я не в последнюю очередь надеялся, что лондонским эскулапам удастся совершить то, что не удалось их нью-йоркским собратьям.

Ридли, верно, припомнив подозрения Джека в отношении болезной наследницы, попросил:

– Не могли бы мы видеть вашу дочь, мистер Френч? Возможно, она могла бы рассказать нам нечто полезное.

Тот собирался было что-то ответить, возможно даже, возразить, однако, полностью покорный судьбе, мотнул своей поникшей головой.

– Пойдемте, я отведу вас к ее постели. – И только попросил: – Не говорите девочке о смерти Клода, пожалуйста. Я сам ей сообщу... Позже. И об Этель не говорите тоже. Ей ни к чему лишние волнения... Она и так сильно переживала ее потерю.

И он повел посетителей вверх по лестнице в комнату дочери. Та располагалась в южном крыле дома, и стойкий цветочный аромат безошибочно указывал верное направление...

– Матильда любит цветы, – нашел нужным пояснить мистер Френч, стуком сообщая о своем присутствии. Дверь открылась в ту же минуту: на пороге показалось женское личико с печальным, если не сказать более, выражением.

– Миссис Адамс, – представил ее хозяин дома. – Сиделка моей дочери.

Та одарила незваных гостей вежливым книксеном и тут же произнесла:

– Мистер Френч, сэр, – обращалась она в первую очередь к хозяину дома, – простите мою смелость, но я посчитала необходимым вызвать доктора Энгманна, снова – девочке стало хуже. И я...

– Вы правильно поступили, миссис Адамс, – оборвал ее покаянную речь Оливер Френч. И поглядев на обнаружившегося в комнате дочери доктора Энглманна, произнес: – Как ваша пациентка, доктор? Ей уже лучше? – И, даже не дождавшись ответа, повернулся к девушке на постели: – Как ты, родная? – он коснулся бледной руки дочери, выпростанной поверх теплого покрывала. – Чувствуешь себя лучше?

– Все хорошо, – прошелестел тихий голосок.

Джек, как бы ни был он занят высокой фигурой доктора Энглманна, глядящей на них с инспектором перепуганными глазами, все-таки разглядел бледную тень мисс Матильды Френч, обложенной подушками и всякого рода женскими вещицами. Пяльцами, альбомом для рисования... Фарфоровой куклой в платье с рюшечками. И большим букетом белых лилий, поставленных здесь же, у кровати... Именно они источали приторно-сладкий, почти головокружительный аромат, доносившийся до них еще в коридоре.

Мистер Френч с дочерью продолжали переговариваться тихими голосами, и Ридли, предоставив их на время самим себе, обратился к доктору:

– Доктор Энглманн, не могли бы мы с вами переговорить с глазу на глаз? Пожалуйста.

Кадык эскулапа непроизвольно дернулся.

– С кем имею честь? – осведомился он, пытаясь скрыть собственную нервозность, и Ридли, ласково улыбнувшись, произнес:

– Энтони Ридли, инспектор уголовной полиции. Главный уполномоченный по делу мистера Клода Гарднера... Надеюсь, этого достаточно для вас?

Доктор Энглманн мотнул головой.

– Весь в вашем распоряжении, инспектор.

Джек видел, как тот поглядел на него с обреченным видом бредущего на эшафот.

Разговор состоялся в небольшом, смежном спальне мисс Френч будуаре, в который миссис Адамс и препроводила инспектора Ридли, Джека и доктора Энглманна соответственно.

Доктор, к счастью, решил не ходить вокруг да около и сразу же заявил:

– Я не сделал ничего плохого, инспектор, всего лишь поддался на уговоры мистера Гарднера о помощи. Если вам и есть, с кого спрашивать, так это только с него... Я здесь совершенно не при чем.

Ридли выдержал внушительную паузу, такую, что несчастный доктор успел покрыться испариной, и только после проговорил:

– Боюсь, с мистера Гарднера нынче спрос небольшой, доктор Энглманн. Увы... Названный джентльмен, пропавший третьего дня, как вы, должно быть, слышали, сегодня же был найден мертвым... – И пояснил: – Выловлен из реки близ моста Баттерси. Мы склонны подозревать убийство...

– Убийство, – эхом отозвался его собеседник. – Как такое возможно?

Ридли пожал плечами.

– Я полагал, вы сможете ответить на этот вопрос. Вам, определенно, есть, что мне рассказать, не так ли, доктор Энглманн?