Паренек из Уайтчепела

– Нет, сэр, именно, черные. Я сама принимала заказ и хорошо запомнила этого господина.

Осчастливленный полученной информацией, Оливер Френч не поскупился вознаградить цветочнику фартингом и благодарной улыбкой.

И уже за дверями цветочной лавки Джек в растерянности произнес:

– Ничего не понимаю: выходит, заказ на цветы был сделан не мистером Гарднером. – И вопросил: – Тогда кем?

А доктор Максвелл добавил:

– Меня, как доктора, не столько интригует личность самого преступника, сколько его осведомленность в вопросах пока неизученных. – И пояснил: – Откуда он узнал о вреде цветочной пыльцы на организм мисс Матильды. Это очень неожиданно, должен признаться...

Но Френч, казалось, не слышал ни одного из них: припав к шероховатой поверхности стены, он с болью в голосе простенал:

– Клод никогда бы не стал вредить моей девочке, я знал это. Он любил ее, словно собственную дочь... Все это какая-то бессмысленная чепуха! Несуразность... – И крепко утверждаясь на своих ногах: – Нет, я решительно не верю в его причастность к этому делу. Отказываюсь верить, если быть точным... Всему происходящему есть более рациональное объяснение! Клод – не убийца. И наличие нового, пока еще неизвестного нам лица лишь укрепляет мою уверенность…

– А как же показания доктора Энглманна? – решил указать на очевидное Джек. – Он самолично передал снотворное в руки мистера Гарднера, еще и деньги за это получил.

Тут уж Френч снова затряс головой.

– Не верю я в это, молодой человек. Не могу поверить! – И с уверенностью в голосе: – Тут только одно из двух: либо этот докторишка безбожно врет, либо Клод приобрел снотворное по какому-то иному, пока непонятному для нас поводу... – И все с тем же напором: – Этель умерла от затяжной простуды, – он поглядел в задумчивые глаза доктора Максвелла. – Я сам присутствовал на похоронах, – теперь он говорил в сторону Джека. – И девочка была определенно мертва.

Голос его пресекся, блеснувшие слезами глаза уткнулись в собственные ботинки.

Поверить в предательство близкого друга было непросто, и Оливер Френч выбрал стратегию отрицания. Джек ничего не мог с этим поделать...

Большие усилия, приложенные инспектором Ридли на получение разрешения на эксгумацию тела мисс Этель Эдвардс, полностью окупились. Несмотря на кажущееся кощунство по отношению к умершей... якобы умершей девушке, суперинтендант не мог не признать целесообразность данного действия, и, пусть и нехотя, но все-таки подписал долженствующую случаю бумагу.

Именно потому этим туманным утром, промозглым, пробирающим для костей, группа людей собралась на Хейгейтстком кладбище и наблюдала за спорой работой двух специально нанятых по случаю могильщиков. Те с легкостью раскидывали еще не успевшую затвердеть землю и, кажется, совершенно не страдали от холода.

Не в пример оным, одетая во все черное женщина под глубокой вуалью, едва умела справиться с сотрясающей ее дрожью: вцепившись скрюченными пальцами в рукав мужнина пиджака, она ни на секунду не отводила взгляда от раскапываемой могилы своей дочери.

Возможно, трясло миссис Эдвард вовсе не от холода – от нервов, и последующие слова являлись тому подтверждением. Бросив очередной быстрый взгляд в сторону печально поникшего Оливера Френча, она с ненавистью в голосе прошипела:

– Это все из-за тебя. Ты во всем виноват! – Даже сквозь вуаль ее глаза казались двумя раскаленными углями, прожигающими предмет ее неприятия. – Тебе не следовало возвращаться в Англию... И с девочкой нашей не следовало видеться! Все это, – она указала в сторону могилы, – цена твоих проклятых денег.

Рыдание хриплым всхлипом вырвалось из ее горла и положило конец обличительной тираде – Оливер Френч совершенно спал с лица, глубокие морщины бороздами испещрили его лицо.

– Мы закончили, сэр.

Могильщики, последним усилием раскидав тонкий слой земли, поглядели на Ридли в ожидании дальнейших распоряжений.

– Вскрывайте крышку, – распорядился он, и один из мужчин, подхватив услужливо протянутый ему ломик, поддел крышку гроба.

Воздух, буквально наэлектризованный общим нетерпением, казалось, замер в неподвижности, упал тяжелым саваном на плечи каждого из присутствующих.

Миссис Эдвардс протяжно вздохнула... Как будто бы задыхаясь под его тяжестью.

– Крышка не прибита, сэр, – разорвал тишину мужчина с ломиком. Отступил в сторону и потянул ее на себя...

С тихим шуршащим звуком остатки земли посыпались с приподнимаемой крышки, люди затаили дыхание и… выдохнули.

Мисс Эдвардс в гробу не было…

Только пустое атласное нутро, усыпанное землей. И засохшие лепестки желтых роз...

Секунда – столько понадобилось несчастной матери на осознание увиденного – а потом, придушенно вскрикнув, она повалилась на руки супруга.

– Милая моя девочка, – прошептал глухим голосом Оливер Френч, и Джек, наблюдавший за действиями инспектора Ридли с противоположной стороны могилы, заприметил высокую девичью фигурку, призраком скользнувшую из тумана.

Мара.

Это точно была Мара!