Паргоронские байки. Том 4

– Кстати, Дегатти, а ты ведь и жен Кошленнахтума тоже… окучивал? – припомнил Бельзедор. – Я, честно говоря, немного в шоке от твоей отбитости. Как ты вообще… ты пробирался в этот… живой лес, и там…

– Да, это было непросто, – чуть самодовольно произнес Дегатти.

На самом деле пробраться под крону Кошленнахтума оказалось не так уж и сложно. Он настолько огромен, что просто не в силах наблюдать за всем, что происходит на просторах своего тела, бесконечном переплетении живых стволов и лиан. Да, у него повсюду глаза, повсюду пасти и щупальца, но Дзимвел по себе знал, насколько это сложно – тысячекратно расщеплять сознание, держать под контролем все одновременно. Даже у Ме Темного Легиона есть свой лимит, да и то Дзимвел редко к нему приближался. Обычно ограничивался всего тремя-четырьмя десятками себя.

Нет, конечно, Кошленнахтум все равно сразу бы их заметил, но фархерримов скрывала Ильтира. Ее Ме распространялось не только на нее саму, она могла сделать незримым целый отряд.

Незримым даже для демолорда.

Вокруг кишела жизнь. Каждое дерево было не деревом, а частью Кошленнахтума. Каждое шевелилось, пульсировало.

В этом лесу-демолорде была совершенно своя, особенная фауна. В зарослях Кошленнахтума обитали демонические паразиты, всякого рода мошки, гигантские вши. Из кроны свисали гроздья яиц. В воздухе парили пузырьки чистой скверны и дымящиеся волоски. Эти при первой возможности куда-нибудь ввинчивались, уходили вглубь тела.

А еще тут были тахшуканы. Те самые дети Кошленнахтума. Во всем этом громадном гхьете обитали в основном они, но во внешней области – взрослые, прошедшие перерождение.

А здесь – их личинки, зародыши.

Кошленнахтум порождал их постоянно, в огромных количествах. Для этого у него был собственный гарем, не уступающий коллекциям Корграхадраэда и Хальтрекарока. На протяжении тысяч лет одержимый демолорд перепробовал самых разных женщин, самых разных существ – но никто не мог решить его проблему. Лишенный фальшивого облика, колоссальный гхьетшедарий не утратил мужскую силу, но лишился способности к нормальному воспроизводству. От него рожали только тахшуканов – этих недоделанных шураве.

Когда тахшукан взрослеет, то утрачивает плоть и вселяется в некое существо. Животное, разумного смертного, иногда даже низшего демона. Он пожирает его изнутри, абсорбирует и уродует. Получается ходячая карикатура, нелепое создание с примитивным умишком. В системе сословий Паргорона тахшуканы стояли где-то между самыми низшими демонами и животными. Их не считали равными себе даже шуки.

Но Кошленнахтум все равно проявлял к ним что-то вроде заботы. Это было лучшее из того, что он мог породить… а ему почему-то ужасно хотелось порождать жизнь, давать потомство.

– Вот они, – сказал Ветцион, чуть брезгливо раздвигая завесу плоти.

Их было двенадцать здесь, фархерримов. Все апостолы. Агип, Ветцион, Дзимвел, Каладон, Такил, Яной, Ао, Дересса, Ильтира, Кассакиджа, Кюрдига и Маура.

И Загак. Частично. Он не пошел с остальными, но отправил свои глаза.

И теперь эти его глаза смотрели на кишащих в траве тахшуканов. Влажные горы плоти, переливающиеся в покрывающей их слизи.

Их матерей тут не было. Кошленнахтум держит их где-то совсем отдельно, тоже проявляя что-то вроде мужней заботы. Древний демолорд давно понял, что смертные и даже бессмертные быстро изнашиваются, если не давать им передышек и некоторого комфорта.

И это была только одна из кладок. Только одно из гнезд. Апостолы, прикрытые Ме Ильтиры, разошлись по периметру, Каладон прищелкнул пальцами, и в руках каждого появилось по стальной трубе.

– Это называется «огнемет», – сказал Дзимвел, расходясь на двадцать Дзимвелов.

Он сам принес Каладону образец. Ме этого бывшего жестянщика могло создавать… предметы. Любые предметы, которые Каладон мог вообразить, но только простые, без магии.

Но зачем нужна магия, когда в других мирах существует вот такое? Каладону ужасно понравилось оружие, способное поражать огнем и металлом безо всяких чар.

Огнемета не получил только Агип. Ему не требовалось.

– По моей команде, когда мах…

Страшная огненная вспышка! Взрывы!

– Мерзость!!! Скверна!!!

– О, Агип уже начал…

Остальные присоединились. Невидимость спала – и фархерримы разом атаковали. Залили все пламенем. Тахшуканы шипели, визжали… и лопались. Во все стороны летела слизь, летели брызги плоти…

– Стоп, исчезаем! – приказал Дзимвел.

Их опять накрыло пологом. Фархерримы разом бросились врассыпную, исчезли в зарослях живой плоти. Даже Агип не протестовал, не рвался безрассудно в драку.

Они заструились невидимыми тенями, понеслись к другой кладке, а вслед им доносился дикий рев Кошленнахтума. Живые джунгли клокотали от ярости и негодования.

– МОИ ДЕТИ!!! – гремело на весь лес.

– Каладон, а те штуки ты сумел воплотить? – спросил на лету Дзимвел.