Паргоронские байки. Том 4

Шмакодявка все-таки шваркнула. Не сидится ей спокойно. Самая мелкая гоблинша в квартале – а гонору и нахальства на трех огров хватит. Теперь вот поджарила кого-то из бороты… Тонкая Кишка прикрылась кузеном, чтоб случайно не задело.

– Мир тебе, Брехун! – раздался веселый голос.

Когда к остальным присоединился Поддувало, никто не заметил. Но он скороговоркой поведал, что они выбраться не смогли, потому что заклятие Картежника запечатало все наглухо, так что Гном как единственный типа-чародей пытается что-нибудь колдануть, остальные стерегут рыжье, а он вот до них приполз – глянуть, что за кипиш.

– Это в план не входило, но получилось нормально так, – одобрительно кивнул Поддувало. – Ща они друг друга перережут, а мы трупы обшмонаем.

– А ты чо, один за нами пришел, что ли? – спросила Тонкая Кишка, пытаясь разбудить Отравителя.

– Не, еще Заточка со мной. Вон она.

Заточка как раз пырнула в живот одного из дуболомов Картежника. Здоровенный гоблин забулькал и упал – а Заточка уже замахнулась на какого-то дылду-человека.

Это стало ошибкой… крупной ошибкой! Гоблинша напоролась на одного из Добрых – а вот как раз они-то до поры в общей драке не участвовали. Профессионалы же, не любят убивать задарма.

Но и тыкать в себя ножом ни один Добрый не позволит. От ножа Заточки он уклонился, как лист на ветру, как будто даже на мгновение раздвоился… и в его пальцах тоже заиграл нож.

Так и сдохла бы Заточка. Но ей повезло – за спиной Доброго как раз появилась Зильдона. Астроворовка поначалу пыталась выскользнуть из дома, уйти Тенью, но заклятие преодолеть не сумела.

Так что она решила добраться до Картежника и заставить произнести слово отмены. И убив Доброго призрачным лезвием, Зильдона парализовала Заточку взглядом и прошипела:

– Выпусти меня!

Люди часто плохо различают гоблинов, а Заточка еще и сильно смахивала на брата. Немудрено, что волшебница сгоряча перепутала. Сама субтильная, невысокая, она все же была намного крупнее любой гоблинши и нависла над ней, как тролль над человеком.

– Хорошо, выходи! – сказала Заточка, пытаясь двинуть рукой.

– Говори слово отмены! – встряхнула ее Зильдона.

– Уву-лу-лу-ву-лу-лу-лу! – проверещала Заточка.

– Это не слово отме… погоди. Ты не Картежник.

– А ты корова слепая, – сказала Заточка, чиркая Зильдону по глазам и резко вырываясь.

К счастью, паралич был несильный, длился всего несколько секунд. Оно и понятно, солидные волшебники в астроворы не идут. Эти если и становятся магиозами, то уж не размениваются на такие мелкие делишки.

Но орущая от боли Зильдона была не единственной волшебницей в зале. Тут присутствовал еще и Ливайн – куда более серьезная фигура. Член Черной Корпорации от драки сразу устранился и просто стоял в стороне, глядя на всех сычом. Его тоже не задевали – чародея в преступном мире Грандтауна знали и опасались.

Это же через него идут потоки дурманных пилюль жизни и нелегальных обменов телами. Многие тузы Обычной Семьи и Крысятника отметили свой сотый день рождения, потому что есть в городе такой мэтр Ливайн.

И сегодня он был в ярости. Смотрел на заваруху безумным взглядом и корил себя, что принял приглашение. Знал же, что даже организованная преступность Грандтауна состоит по большей части из тупиц и отморозков, которые по любому поводу вцепляются друг другу в глотки. Хватило нескольких криков, одной шутихи и заклятия безмозглого гоблина, чтобы превратить их в клубок орущих котов.

И когда Зильдона врезалась в него, держась за окровавленное лицо, Ливайн зашипел, встряхнул вялыми кистями и нашарил за пазухой листок с контрактом.

– Уте мар ди котаро, – произнес он на языке Каш. – Суке ри тха либон а Ти’Оок!

Воздух сгустился. Наэлектризовался. Сверкнула крошечная молния – и дерущихся разбросало во все стороны.

А в центре залы возник огромный парящий мозг с пучком гибких щупальцев. Один из кэ-миало, кошмарных демонов Паргорона.

– Ти’Оок, моя воля… – привлек его внимание Ливайн.

Кэ-миало не успел ответить. В него врезалась ваза. Один из троллей метнул ее с такой силой, что пробил бы череп кому угодно… но у кэ-миало не было черепа. Его раздувшийся мозг запульсировал, ваза повисла в густом воздухе… и вернулась к троллю.

Нет, не убила. Просто влетела обратно в руки и… кажется, тролль что-то увидел, потому что уставился на нее и заверещал, как маленькая девочка.

А потом заверещали все. Кэ-миало не понравился прием, и он стегнул всех дурной памятью. Заставил каждого вспомнить все самые гадкие и позорные моменты из жизни – разом, одновременно.

Это неприятно, очень. Прожженные разбойники и головорезы, с руками по локоть в крови, побывавшие на Стальной Арене и повидавшие столько дерьма, сколько мало кто повидал… все попадали, скорчились, забились в криках и рыданиях.

Даже гоблины визжали от ужаса и стыда… хотя чувства стыда у них толком и нет.

– Ти’Оок… – прохрипел Ливайн, комкая свой контракт.

– Чем я могу тебе помочь? – равнодушно спросил кэ-миало, сжигая Ливайну разум. – Произнеси свое желание четко и ясно, согласно договору.

– Ти’О… о…

– Твои мысли слишком путаются. Я не могу разобрать.